Йи Дэи. Смерть палача

Хаас Рид

— В Запретном Городе принимают суосвергских послов, и мне кажется, под угрозой они, — предположил Йи. — Убить тех, кто убил отравителя — заманчиво. Испортить отношения с пока ещё дружественным государством...

— И сделать это тогда, когда только начали зарастать былые раны. Это ещё более заманчиво. Божественная Княгиня велела продлевать жизнь предательницы, которая выносила вести за порог, потому что ей кажется, капля яда в её окружении была не одна, и эта ночь может её проявить… не полностью, нет, но более полно.

— Яда, — зацепился за слово Йи. — Яд. Передай Яшмовой Тё... Красавице.

Передай. Пусть заменят поваров, пусть не прикасаются к тому, что успели приготовить!..

К подземным печам императорской кухни они пришли одновременно: Учитель, которого принесло течение жизни, Правая Рука Ночи, которой прошипела немедленный приказ Небесная Императрица голосом Звeздной из клюва иволги — и два хуапигуя1.

Нет, они не были в тот момент зеленокожими острозубыми демонами, их надeжно скрывали ещё не до конца высохшие, чисто выскобленные изнутри оболочки молодых поварих. Гладко умасленные и увощeнные в высокие пучки косы, правильный макияж, светлые рубахи без рукавов, кожаные фартуки — но Дъи видела, что на шеях, на запястьях, не скрытых рукавами, потрескалась кожа. И на лицах белила и румяна уже не везде могут спрятать мeртвую серость.

Учитель молчал: его словом были змеящиеся по полу петли кнута. Палач и Стальная Женщина отлично слышали друг друга. Кастрюли, столы, жаровни и печи — всего лишь то, что можно использовать в бою.

Дъи сказала замершим по виду всё ещё поварихам:

— Те из вас, кто не готовил отравленной пищи — ступайте себе в Диюй и в ближайшую тысячу лет не покидайте подземных чертогов. В моих словах крепость и сила Небесной Императрицы! — в воздухе колыхнулась пелена изумрудного сияния. — Прочие же держите ответ перед очищающим пламенем небес!

С тихим смехом та красавица, что повыше, словно затанцевала, медленно поворачиваясь вокруг своей оси, вскидывая руки, раздуваясь. Она уходила в Диюй, просачиваясь сквозь реальность. Трещины ползли по бледным щекам, шее, по тонким рукам. В момент, когда она втянулась за грань, её оболочка взорвалась, разбрасывая во все стороны ошмeтки человеческой кожи, покрытые вонючей бурой слизью. Вторая «повариха» лопнула на две половины, как перезрелый стручок фасоли — и алая пасть, полная кривых белоснежных зубов, метнулась к Учителю на стремительно удлиняющейся шее.

В глотку демону плеснул огонь с руки палача, тонкую шею обвил кончик кнута. Не смог оборвать в один рывок, слишком прочны хитиновые чешуйки, им удалось прищемить металлический коготок. Учитель закрыл глаза, чтоб не отвлекаться, и понял, каким взмахом укрепит свою позицию, накинул на шею монстра ещё одну петлю. И ещё…

В уродливое плечо, из которого тянулись сразу две кривые руки, вооружённые чeрными когтями, с размаху вонзился люэдао2— «меч ивовых листьев» — Дъи. Расколол бурые пластинки, проехался по гнойным бородавкам.

Хуапигуй завизжал, злобно щeлаая зубами.

— Очи-щаю-щее пла-мя! — раскачивая голос, как маятник, Дьи подготовилась сама и дала сигнал Учителю.

Палач видел, как стягиваются воронкой урагана зелeные светлячки над шеей демона. Ему для управления огнём не требовался голос, только жесты. Только кнут — и меч.

Рывок! Распрямляясь, гибкие петли

кнута передали вращение шее монстра, его затрясло. Коготок освободился, вырвал приличный клок пластин. Кнут утeк за спину Учителю, но его место занял меч, несущий алое золото пламени.

Одновременно небесный огонь Нефритовой Богини, призванный Правой Рукой Ночи, и бело-золотой из ладоней палача обрушились на хуапигуя. Монстр больше не визжал, запугивая противника — скулил.

Не сдавался: в воздух поднялись ножи, сковороды, кастрюли, жаровни, листы для нарезки, всe металлическое, даже вынулись из деревянных столешниц пара гвоздей. Предметы словно облепляли невидимую сферу вокруг Дъи и Учителя.

— Берегись!.. — Учитель вздeрнул на ребро один стол кнутом, рукой рванул на себя второй. Завалил Дъи на пол, прикрывая столами и своим телом. Столешницы приняли на себя осиный рой металла. Некоторые ножи пробили дерево насквозь! Учителю досталось по неприкрытым деревом руке, ногам.

До Дъи не долетел ни один предмет. Она сама завозилась под Учителем, вытащила из-за пазухи плотно скрученную шёлковую ленту с письменами — фувэнь3. Теперь и ей не нужен был голос. Как только осыпался град металла, Учитель откинул столы. Дъи вскочила на ноги и взмахнула рукой, расправляя Благие Письмена.

«Казнь Демона», начертанная рукой самой Звeздной Императрицы, серебряной змеeй метнулась к хуапигую, обвила его, стискивая все туже. Иероглифы покидали ткань, летели в бой призрачно сияющими лентами. Лишь только пальцы Правой Руки Ночи разомкнулись на реальной шёлковой ленте, со страшным хрустом треснула шкура демона. Он завыл, его голос становился все тоньше, все громче, Учитель и Дъи раскрыли рты, опускаясь на колени…

Палач успел вскинуть руку, загораживая красавицу иссечeнным плащом, когда тело хуапигуя брызнуло во все стороны кипящей вонючей жижей.

— Сжечь, — шепнула Дъи, борясь с тошнотой.

— Выплюнь, — Учитель помог Дъи отвернуться так, чтобы едкая желчь, которой её стошнило, не попала на одежду.

1

Хуапигуй. Демон с раскрашенной кожей. В своём подлинном виде это человекоподобное существо с зелёной кожей и острыми зубами. Ночью он пожирает людей, а днем принимает облик человека, выдавая себя за свою жертву: хуапигуй забирает её кожу и натягивает на себя.

2

Liuyedao, или сабля из ивовых листьев, - это разновидность дао, которая обычно использовалась в качестве боевого ручного оружия как в кавалерии, так и в пехоте во времена династий Мин и Цин.

3

Фувэнь, фулу — «талисманные письмена», графические заклинания (в определении В. М. Алексеева)

Глава 36. Иволга оправляет перья

Гэнгти Тшу и Йи Дэй уходили от летних, а вернулись к зимним воротам в Запретный Город. Их встречали траншеи, прорытые в брусчатке и расколотые каменные плиты ступеней, бездымные магические костры, какие умела разжигать Нуорэдэ, и жадно пьющая из треснувшей чаши фонтана девушка-драконица в изорванном халате странной неравномерной длины. Чуть поодаль обмахивалась лоскутом, отсечённым от драконьей одежды, и сама Огненная.