Йога и образ тела. Откровенные истории о красоте, смелости и любви к своему телу
Шрифт:
Естественно, ни о какой сосредоточенной практике не могло быть и речи, я думала только о том, не навредит ли очередная подсказка этого инструктора кому-то из учеников. Я не слушала его, но делала это не потому, что хотела поспорить. Я не была уверена, что готова довериться ему.
И вообще его ор мешал мне настроиться на нужную волну с самой собой. Однако постепенно мне удалось отвлечься от роли спасительницы всех присутствующих в зале, я сосредоточилась на дыхании и телесных ощущениях. Все было хорошо, пока он не решил заняться и мной.
Он подошел ко мне, когда я стояла в очень сложной скрученной
«Почему колено здесь? – спросил он. – Почему ты не опустишь его?»
«Сегодня утром оно не очень-то хочет опускаться», – ответила я пока еще без обиды. У меня и прежде были проблемы с коленом, но обычно учителя оставляли его как есть.
Но он был другим. Он сел рядом, потряс мое колено и объявил: «Ты напряжена, очень напряжена».
Чтобы избежать недопонимания в этом месте, я должна заметить, что в его устах это был не комплимент и даже не нейтральное замечание. Было абсолютно ясно, что мои бедра не должны быть такими. Он пару раз шлепнул меня по колену, как бы пытаясь заставить мое бедро расслабиться, а колено – опуститься.
Эти шлепки не привели к желаемому результату. Зато лицо мое покраснело. Сердцебиение участилось, я готова была расплакаться. Я начала дышать глубже и закрыла глаза, только бы сдержать слезы. Возможно, глубокое дыхание и закрытые глаза были для него признаком невероятного йогического усилия с моей стороны, он даже сказал: «Да-да, так. Очень хорошо. Продолжай дышать, и напряжение уйдет». Меня успокоило только то, что он наконец ушел. Напряжение, однако, осталось.
А потом полились слезы, что сильно удивило меня. Я и раньше могла прослезиться на коврике, но как-то иначе. Слезы иногда наворачиваются сами собой, когда при помощи дыхания я вхожу в асану более глубоко, высвобождаю зажатые в теле эмоции… Бывало, я плакала от фрустрации, если долгое время что-то не получалось. И конечно же, я плакала от радости, когда дыхание сливалось с телом и образовавшаяся волна выносила меня на новый уровень свободы, ясности, красоты и любви. Я плакала слезами досады, страха, фрустрации, освобождения, радости и даже злости.
Но у этих слез был горький привкус стыда.
Работа доктора Брене Браун помогла мне распознать в себе стыд. Согласно доктору Браун, стыд – это обостренное и болезненное чувство никомуненужности. Это наиболее примитивная эмоция, которую испытываем мы все. Если ничего с ней не делать, она может разрушить жизнь.
Стыд заставляет нас скрывать то, что, как нам кажется, может привести к разочарованию и нелюбви других людей;
нам кажется, что некий изъян есть лишь у нас.
Как только я узнала стыд в лицо, я начала замечать его повсюду. И поскольку основной источник стыда – это наше тело, с этой эмоцией я неизбежно встречаюсь именно в зале.
Я, как и многие другие люди, выросла внутри культуры, где принято стыдиться своего тела.
Едва лишь мы подрастаем и начинаем активно взаимодействовать с внешним миром, на нас обрушивается огромное количество недвусмысленных сигналов о том, что такое идеальное тело и почему мы не соответствуем принятому стандарту. Мы слишком толстые, слишком тощие, слишком загорелые, слишком
Затем в моей жизни появилась йога. Я начала заниматься от отчаяния. До этого я провела два года в секторе Газа в качестве наблюдателя (следила за соблюдением гражданских прав), тело мое впитало всю злость и досаду от увиденного там, и я, не зная, что делать дальше, вернулась домой, в Новую Зеландию. Через несколько недель домой вернулась и моя сестра, сбежав не от хорошей жизни. Сняв домик у моря, мы жили некоторое время вместе – словно вырванные с корнем, плывущие по течению. Мы были разбиты, растеряны: не знали, как дышать, чему верить, как выбраться из этого сумрака к свету.
Однажды на побережье я наткнулась на пыльный зал, где занимались йогой. Учитель был спокойным и тихим человеком, каждую среду он доставал из шкафа одеяла, подушки, кирпичи и веревки, а после занятия заваривал нам чай. В простых позах я научилась дышать и чувствовать свое тело, а в сложных восстановительных позах, бывало, тихо плакала.
На протяжении следующего десятилетия я продолжала открывать йогу, училась терпению и сочувствию по отношению к телу. И постепенно научилась ценить тело и его способности. Тело могло сохранять равновесие в статичных позах и было гибким в сложных последовательностях плавно сменяющих друг друга асан. Мои руки стали сильнее, и для меня это было гораздо важнее, чем то, как они выглядели в вечернем платье (тем более что я никогда их не носила). Мои ноги стали крепче, и это было важнее, чем целлюлит.
И, что важнее всего, йога позволила мне повернуться к своей тени и принять в себе с любовью все целиком – и даже то, что я не ожидала найти. Йога стала для меня практикой, позволившей осознать свое достоинство и принять себя без остатка. И чем больше я освещала этим светом самые темные уголки своего существа, тем меньше во мне оставалось этого стыдливого чувства.
Однако стыд коварен по своей природе. Я избавлялась от одних проблем, связанных с восприятием тела, но накапливала другие. Не помогала даже всеобъемлющая мудрость моих учителей: я невероятным образом обрастала все новыми и новыми представлениями о том, что должно уметь мое тело. Бедра были камнем преткновения: я не могла толком сесть в обманчиво названную простой «позу со скрещенными ногами», и это заставляло меня стыдиться еще больше. Иногда масла в огонь подливали и учителя, замечая, что скованные бедра могли быть признаком эмоционального напряжения и неспособности отпускать проблемы.
Знали бы вы, как я хотела все отпустить.
Может быть, напряжение в бедрах было вызвано тем, что я люблю бегать на длинные дистанции и пробегаю по 50 километров в неделю, а еще каждый день хожу на работу и обратно пешком через высокий холм. Можно было предположить, что я не только преподаватель йоги, но еще и писатель и сидя за столом провожу гораздо больше времени, чем на коврике. А может, дело было в анатомических особенностях, в шейке бедра, в илеофеморальной связке. А может, никаких проблем и не было.