Йога. Искусство коммуникации (Издание второе, исправленное)

Бойко Виктор Сергеевич

Каждое животное контролирует пространство, пропорциональное своей реальной силе. Если на эту территорию не посягать, как правило, конфликт между представителями одного вида возникает редко. Чем безобиднее животное, тем менее выражена у него блокада внутривидовой агрессии, поэтому если посадить в клетку двух горлинок, то более сильная из них непременно заклюет другую.

Когда-то кроманьонец привязал камень к палке и в пылу ссоры огрел по голове соседа. С тех пор, к сожалению, оружие сильно усовершенствовалось. Человек подавил все формы жизни на планете (кроме насекомых и вирусов), и поскольку на этом межвидовое соперничество исчерпалось, он занялся внутривидовым. А поскольку природа хомо сапиенс не предусмотрела инстинкта, запрещающего убивать сородичей, мы имеем

войны, тюрьмы, лагеря смерти, и т.д. Дико звучит фраза «повышение преступности среди львов по причине засухи в саванне», однако когда нечто подобное говорится о людях, это нас не шокирует. Курт Воннегут мрачно пошутил когда-то: «Что бы учёные ни делали, всё равно у них получается оружие». Агрессия присуща животной природе человека, поэтому от неё вряд ли возможно избавиться. Её сдерживанию служат культура и мораль, но лучший выход — переориентация агрессивного импульса.

Философ Хилон сказал: «Познай себя!». Тот, кто качественно практикует йогу, со временем начинает ощущать единство со всем миром, и его отношение к природе радикально меняется. Если вы просто так не сломаете ветку, не ударите от скуки котенка, не раздавите лягушку, то пожалеете и человека. Видимо, каждый обязан — в рамках здравого смысла — следовать принципу, сформулированному А. Швейцером: благоговение перед жизнью.

Практика йоги очищает бессознательное, это понижает потенциал агрессии, кроме того, уменьшается чувствительность к внешним травмирующим факторам. Тот, кто разобрался в себе и получил душевный покой, не имеет претензий к другим. Сутры говорят: «В присутствии утвердившегося в не причинении другим зла прекращается всякая вражда». Ненасилие — большое дело, но даётся оно непросто. Уклонение от сопротивления злу не является ахимсой. Ганди говорил, что она реальна лишь при наличии бесстрашия, только когда человек разовьет в себе силу, необходимую для эффективного сопротивления злу, ненасилие станет его добродетелью. Если кто-то не станет противодействовать, говоря про себя: «Пусть насильника покарает Бог» — это противоположность ахимсе. Ненасилие это состояние ума, законы Many утверждают: «Причинением вреда человек приобретает болезненность, не причинением — здоровье. Пока зло не созрело, его можно остановить словом, если вовремя не сделать этого — придётся применять силу».

Важнейший момент практики асан состоит в том, что насилие, приложенное к собственному телу — это прямое нарушение ахимсы! Соблюдение ненасилия, не повреждения своего тела является одним из краеугольных принципов Хатха-йоги, поэтому любые отвлеченные рассуждения о том, где и как применима йогическая этика — смешны.

Как вообще йога может противостоять злу? Меня иногда спрашивают: — Ну, вот встретится вам ночью на улице пяток весёлых ребят, и что?

Этот же вопрос Кастанеда задавал своему учителю, там, правда, фигурировала винтовка с оптическим прицелом. Дон Хуан ответил: — В тех местах, где ошивается этот тип с винтовкой, я просто никогда не окажусь.

Второй принцип ямы — сатья, правдивость. Человек действует мыслью, речью, телом, любые несоответствия в этих трёх компонентах дробят истину. Абстрактно все понимают, что лгать нехорошо, но для кого нехорошо? Для того, кто, кто лжет, или кому лгут? В попытках культивирования правдивости можно постепенно прийти к такому состоянию, когда слово не расходится с делом, но чтоб уметь говорить правду, надо сначала научиться молчать. В «Араньякапарве» говорится, что ложь допустима только в двух случаях, когда речь идёт о смерти и о браке.

Если же речь заходит о выяснении отношений, то сам факт выяснения означает, что чья-то правота или неправота не может быть ни доказана убедительно, ни опровергнута. И если у людей (коллективов, стран, народов) есть мозги, они будут выяснять не отношения, но варианты достойного выхода из ситуации.

Истина — вещь трудно достижимая, но иллюзия обладания ею — ужасна. Человек настолько ленив от природы, что в большинстве случаев вряд ли способен причинять зло нарочно, поэтому любые, даже самые жуткие вещи делаются, как правило, при полной убеждённости в своей правоте.

На

самом деле добро и зло — это всего лишь философские категории, притом весьма расплывчатые. Вот один из бесчисленного множества примеров. Когда-то, ещё при социализме физрук одной из школ в Средней Азии на весенних каникулах организовал старшеклассникам экскурсию в предгорья Памира. На третий день пути его укусила гюрза, но оказалось, что сыворотку забыли. Парень сделал всё, как полагается — надрезал кожу, высосал кровь, прижег ранки, но рука раздувалась на глазах. В отчаянии он разослал ребят по окрестностям и вскоре примчался на лошади старый чабан, кочевавший неподалёку с отарой. Он осмотрел руку и сказал: надо ехать быстрее, потому что медпункт далеко. К этому времени рука учителя превратилась буквально в бревно. Старик усадил его за спину и пустил коня в галоп. Через какое-то время учитель начал терять сознание, и тогда чабан сказал: — Слезай, ты уже не можешь ехать, надо идти пешком. На что парень, буквально свалившись на землю, ответил что всё кончено. Тогда старик поднял его силой и буквально гнал несколько часов с криком и руганью, иногда стегая камчой. Когда, уже в сумерках, они добрались до аула, врач констатировал, что сыворотка без надобности, от физической работы яд в крови перегорел и человек будет жить.

Насилие над умирающим, в сущности, человеком — это добро или зло? Конечно, чабан мог пожалеть парня, но тогда бы тот умер. В данном случае старик безошибочно знал, что именно следует делать, а такое знание добывается умом и опытом.

Рассмотрим астейю и апариграху, их обычно считают категориями взаимодополняющими. Действительно, непринятие даров и не присвоение чужого отчасти совпадают, в русском языке есть для этого слово «нестяжательство». На Первой конференции по йоге (1989) Айенгару задали вопрос: — Как вы относитесь к тому, что ученики платят вам деньги? Не противоречит ли это яме — нияме?

Он ответил так: — Я профессионал, йога — моя жизнь. Поскольку, как и в любом деле, я расходую при этом энергию и время, это должно быть компенсировано. Я ничего не требую, люди дают мне столько, сколько считают нужным. От бедняков я принимаю только благодарность. Но получать плату с богатых — почему нет? Как бы я сумел, не имея средств, построить этот огромный центр в Пуне, который посещают тысячи людей? И как мог бы жить и учить йоге?

Понятие астейя соотносится с бескорыстием, в целом Айенгар, наверное, прав: за служение этому миру человеку воздается. Однако служение служению рознь, сегодня развелось множество «учителей» чего угодно, которые как бы ненавязчиво вьются вокруг души, но лезут при этом в карман. Астейя это отказ от желания присвоить принадлежащее кому-то, собственность не порочна, порок — это замыкание на ней всех устремлений. Непривязанность схожа с недеянием, это свойство не особенно радоваться, когда деньги есть, и не слишком печалиться, когда их нет. Патанджали говорит: «Упражнениями в не присвоении все богатства достигаются йогом» (99, 2.37).

Брахмачарья (последний компонент ямы) можно перевести как «благочестивая жизнь» или «воздержание». Уже Веды считают семя сосредоточием жизненной энергии. Тантра, будучи более поздней, нежели йога Патанджали, системой спасения, считала, что его надлежит сохранять, поскольку секс энергозатратен и препятствует духовному развитию. В Индии есть четыре типа брахмачаринов;

• савитри — после принятия священного шнура посвящённый воздерживается три дня;

• праджапатья — воздержание длится год;

• собственно брахмачари — воздержание от момента посвящения до конца изучения Вед;

• найштхика — полное целомудрие.

Считается, что сексуальные желания подавлять не следует, надо создавать наилучшие условия для их сублимации, хотя Вивекананда трактовал брахмачарью как целомудрие в мыслях, слове и деле при любых условиях. Но проблема в том, что воздержание не должно нарушать других принципов ямы, если человек мучительно борется с собой, ему не до йоги. Какой смысл в том, что протопоп Аввакум держал руку над огнём, а толстовский отец Сергий, избегая соблазна, рубил топором пальцы?