Йокенен, или Долгий путь из Восточной Пруссии в Германию
Шрифт:
А как мы тебя похороним, Петер Ашмонайт? Никаких похорон. Тебя увезут на машине. Сейчас, сразу же. Ни на час не оставят тебя в бараке. Чтобы никто не мог заразиться, тебя сожгут.
Кого вывозят из лагеря, всех сжигают.
А нам ехать дальше. В Тюрингию или Шлезвиг-Гольштейн. Можно ли в Тюрингии воровать картошку? Господи, может быть, уже послезавтра рано утром на вокзал.
Долог ли путь из Восточной Пруссии в Германию? Многие не доехали.
* * *
Карл Штепутат умер 16 июня 1945 года в лагере на границе Европы и
Марта Штепутат умерла 2 октября 1945 года, четыре дня спустя после дня рождения, когда ей исполнилось сорок два года, в лагере близ Куйбышева, на Волге.
Мазур Хайнрих застрелен в сарае за Бартенштайном.
Дядя Франц шагал в колонне, идущей на восток, и уже не вернулся.
Тетя Хедвиг молилась в католической церкви в Реселе, а в мае 1946 года ехала в товарном вагоне в Германию.
Жена Шубгиллы будет растить своих детей в Гольштейне. В их жизни будет сбор колосков, докапывание картошки на убранных полях, немного воровства и много, много работы. Она вырастит всех детей достойными, прилежными людьми и потом умрет.
Марковша застряла в деревне на берегу Фришской лагуны в ожидании весны и возвращения старого Гинденбурга.
Камергер Микотайт пал в боях за Хайльсбергский треугольник.
Трактирщик Виткун ушел с колонной на восток.
Виткунша добралась до Вестфалии, где еще много лет оплакивала утрату йокенского трактира.
Петер Ашмонайт умер.
Фрау Ашмонайт уехала со следующим поездом в Тюрингию, оттуда в Баварию. Она опять вышла замуж и даже произвела на свет еще одного ребенка.
Слепая бабушка похоронена в поле недалеко от Ландскрона.
Вовериша все еще лежит возле железнодорожного полотна.
Маленькая бледная женщина умерла от горячки.
Самуэль Матерн умер от голода осенью 1942 года в концентрационном лагере.
Майорша еще четыре года предавалась воспоминаниям о прошлом, прежде чем умерла в Люнебургской пустоши.
Старший лейтенант казнен в саксонской каторжной тюрьме за участие в заговоре против фюрера.
Доильщик Август в эсэсовской форме, без сапог, висел на липе в Катовицах в Верхней Силезии.
Эльза Беренд с детьми садилась в порту Данциг-Нойфарвассер на пароход, идущий в Данию.
Крестьянин Беренд очутился в лагере военнопленных на юге Франции.
Шоссейный обходчик Шубгилла лежал с ранением головы в русском госпитале для пленных, скоро умрет.
Коммунист Зайдлер застрелен перед своим дровяным сараем.
Йокенская учительница изнасилована в Эльбинге до смерти.
Учитель Клозе погиб в Арденнах.
Жена Клозе варила в русском лагере еду для пленных немцев.
Начальник штурмовиков Нойман как народный ополченец, оказался в русском плену.
Партийный секретарь Краузе пропал в осажденном Кенигсберге.
Кучер Боровски добрался с принадлежащей поместью повозкой до Мекленбурга, где продолжал кормить лошадей в ожидании йокенцев.
Маленький Блонски на западе и опять курит черные сигары.
Через
Герман Штепутат одиннадцати лет. Кто возьмет оставшегося ребенка? Он стоял там совсем один. И тут от толпы своих детей отделилась Шубгилла, направилась к Герману, взяла его за руку и сказала: "Пойдем, мальчик, пойдем с нами!"
Арно Зурмински. РАЙСКОЕ МЕСТО
Предисловие к сборнику "Рассказы о деревне Калишкен"
Если ты хочешь узнать, что такое Калишкен, давай руку и пойдем к сапожнику Кристану. Навестим вон тот дом в начале деревни, клонящийся своей соломенной крышей к востоку еще с наполеоновских времен, почти не видимый под двумя тополями, вершины которых сплелись над трубой. Выберем, чтобы была хорошая погода. В такие дни сапожник сидит со своим инструментом под тополями, слушает, как жужжат пчелы, как копошатся в поросшей мхом соломе крыши воробьи.
– Ну как, мастер, сапоги готовы?
– спросишь ты его. Он тебе не ответит. Помолчит, потом подвинет к тебе табуретку. Это значит, тебя приглашают присесть в просторной приемной сапожника Кристана. Усаживаешься под тополя и ждешь, когда сапожник заговорит. А молчать он может часами. Так же молча пошлет тебя в кабак принести кружку пива, потому что духа-покровителя беседы нужно еще выманить, ему хорошо только, когда рядом пенится пиво и пахнет жевательным табаком. Но стоит тому и другому появиться, сапожника уже не остановить.
О чем ты хочешь послушать? В Калишкен все знают, почему дом самого сапожника так перекосился, почему его тополя не тянутся в небо свечой, как полагается порядочным деревьям, почему на его пороге выжжен след лошадиной подковы. Про все это есть невероятные истории, которые мастер рассказывать сапожник Кристан: о лошади без головы, скакавшей в полночь по деревенской улице; о том, как черт, как раз в день Вознесения Господня, сунул свой мохнатый зад в печную трубу сапожника, выложил свое дерьмо и не вылезал из дымохода, пока Кристан не запустил туда пчелиный рой.
Но ты пришел узнать про Калишкен. Тогда проси сапожника, чтобы он рассказал тебе историю про архангела Гавриила. Она случилась - история эта с архангелом - когда Кристан был еще молодым, в Святой земле. Он отправился странником к гробу Христову, шел день за днем пять лет подряд. Дойдя, сел отдохнуть у горы Елеонской возле Иерусалима, нашел родничок (точно под такой же, как у нас, дикой грушей), смыл с лица дорожную пыль и наладился в обратный путь, на Калишкен.
Если ты в этом месте недоверчиво покачаешь головой, сапожник укажет тебе на болтающуюся возле двери кривую турецкую саблю. Разбойник напал на него, когда Кристан собирался плыть через Босфор. Так Кристан не только вырвал у него саблю, но и отсек с разбойничьей головы правое ухо. Ссохшееся, сморщившееся ухо неудачника-грабителя лежит под распятием в спальне сапожника.