Йотунхеймские змеи
Шрифт:
– Мне мерещилось, будто не ты принял облик йотуна, а йотун прикинулся тобой и обманул меня, - Тор внимательно разглядывал совершенно обычную бледную кожу брата, на которой еще пару часов назад были уродливые узоры.
– Ты бредишь, Тор. Тебе надо смыть с себя остатки плесени, - младший Одинсон стиснул зубы.
Тор пропустил это мимо ушей. Он был в полном порядке, не считая тошноты и противной дрожи во всем теле как от температуры.
– Как твои раны? Я думал, что ты вмерз в тот проклятый сугроб, из которого я тебя вытащил. Если б не твоя магия, боюсь, в Вальгалле прибавилось бы жителей…
– Если бы ты еще не ронял
– Ну ладно, извини! Виноват я, что ли, что эта водоросль на меня набросилась? Если б можно было, я бы перерезал ей горло!
– Тор был возмущен.
Локи всегда как-то умудрялся сделать его крайним, даже тогда, когда Тор был совершенно не виноват. Он поднялся и вышел прочь из пещеры.
Снегопад, который только начинался, когда они вошли в пещеру, и не думал прекращаться. Поднявшийся ветер со свистом гнал стайки колючих снежинок, бросая их в лицо вышедшему наружу асу. Тор не видел даже собственных рук, не то что расстояние перед собой.
Издалека послышался вой. Может, это был ветер, но лучше бы ничего такого Одинсон не слышал вовсе. Он глубоко вздохнул, позволяя холодному свежему воздуху заполнить легкие. Дышать здесь было легче, звон в голове и тошнота сразу отступили. Видимо, водоросль выделяла яд не только при соприкосновении с кожей, и они им изрядно надышались.
Тор набрал в ладони горсти снега и яростно растер лицо, шею, руки. Смывая мерзкую слизь, уже успевшую застыть противной коркой на коже.
Никто не найдет их в этих горах в такую погоду. И сами они не смогут отсюда выбраться, если Локи не начнет колдовать. Дрова в камине еще горели, но на долго ли хватит муспельхеймской магии здесь, в недружелюбном огню мире. Кто бы ни жил в этом закутке, запасом дров он не озаботился. И где добыть новые в такую метель, Тор не знал. Если бы Локи был здоров, он бы вдоволь позлорадоствовал над бессилием Торовой физической мощи и ловкости владения оружием, которые не могли спасти им жизнь в таких условиях. А вот магия…
Да и ее сейчас не было, Хель возьми…
– Ну-ка иди сюда, - Тор вернулся в пещеру и одним движением поднял брата на ноги, перекидывая его руку через свое плечо.
– Что ты… Отпусти!
Локи зашипел, но силы были не равны. Боль в правом боку тут же дала знать о себе, заставляя послушно шагать и посильнее вцепиться здоровой рукой в плечо брата. Он ненавидел быть слабым, а Тор весь вечер то таскает его на руках, то волочит за собой! Ну ладно, без сознания довольно трудно идти на своих двоих. Но сейчас-то он в себе. Сам бы дошел…
Они остановились у входа в пещеру, Локи понял это лишь по тому, что мокрый холодный снег полетел ему в лицо.
– Свежий воздух тебе не помешает. Ты тоже надышался этой отравой. Мне сразу легче стало, как я вышел.
Локи бы с радостью вдохнул поглубже, если бы под правой лопаткой при каждом вздохе и лишнем движении не пронзало болью.
– Голова раскалывается…
Тор напрягся.
– Это из-за того, что я…
– Нет, я проснулся с головной болью. Лучше отпусти меня и принеси снега.
– Хочешь примерзнуть к скале?
Сапоги Локи остались возле камина, и ноги тут же заледенели. Идиотский день, проклятые барсы, дурацкая охота… Он уткнулся лбом Тору в плечо. Голова разрывалась от боли - не самые приятные последствия переохлаждения. Но он хотя бы не заболел. Пока что. Как он выжил? Что там говорил брат про вмерзший
Асы вернулись обратно в пещеру. Жижа продолжала медленно стекать по стенам, и Тор аккуратно обошел образовавшиеся лужи.
– Огонь скоро погаснет, сможешь его как-нибудь поддержать?
Локи кивнул, не разжимая стиснутых зубов. Напрягаться для разговора не хотелось. Только чтобы Тор уже опустил его хоть на эту грязную шкуру и дал спокойно полежать, не загружая разговором.
Тишину, нарушаемую лишь потрескиванием поленьев, можно было назвать блаженной. Брат протопал куда-то к выходу и вернулся обратно, комкая в руках рыхлый снег.
– Подержи у виска, полегчает.
Холодный снег, еще несколько часов назад чуть не ставший его могилой, сейчас принес облегчение. Во всем теле была слабость, раны неприятно пульсировали. Локи оставалось надеяться, что когти крылатого монстра не были ядовитыми и он не переваривается сейчас заживо.
Перед мысленным взором поплыли строки заклинаний. Кто, если не он, вытащит их с братом шкуры из этой передряги? Тор, небось, извелся от бессилия. Локи тихо хмыкнул, но ничего говорить не стал, решив не тратить силы. С пальцев сорвались золотистые искры, собравшись в тонкие волшебные нити, они устремились к костру.
Петля, петля, еще петля. Заключить процесс горения во временной круг, заставляя одни и те же элементы распадаться, собираться вновь и снова распадаться. Бесконечный круг.
Голова слегка кружилась.
Все же и у магии были свои недостатки - ее запасы были ограничены и так же зависели от состояния тела, как и физическая сила Тора.
– Сядь поближе, Тор. Я наколдую вокруг защиту.
Рядом послышалась возня, и старший Одинсон прижался бедром к его плечу. Губы Локи беззвучно шевелились, повторяя слова магической формулы.
Тор буквально кожей ощутил, как вокруг них разрастается невидимое глазу поле. В том месте, где оно коснулось мерзкой жижи на полу, раздалось шипение, и плесень испарилась тонкой струйкой зеленоватого дыма.
Локи уронил руку обратно на накидку.
– Оно не исчезнет, если ты уснешь?
– Нет, - он хмыкнул.
– Я привязал заклинание к тебе. Так что если ты уснешь, то мы оба покойники.
– Всегда сумеешь выкрутиться, да?
Младший принц не ответил - он уже спал.
Змеи были повсюду. У одних тело было толщиной с Локину руку, другие были тоньше мизинца, кажется, на горизонте проползла змея высотой с целого коня. Локи завороженно смотрел на то, как они медленно, неторопливо переплетаются друг с другом, проползают между его сапогами, обвивают кольцами ледяные кристаллы, торчащие из-под снега. Змеи были такими же льдисто-синими, как и место, в котором он был. Огромная зала ледяного дворца немного напоминала Асгард. Широкие колонны изо льда, покрытый поблескивающим инеем ледяной трон со ступенями. Лунный свет, падающий откуда-то сверху, рассеивался, отражаясь от каждой иссиня-серой поверхности. Тишину нарушало лишь тихое шипение скользких ледяных йотунхеймских змей под ногами.