Юдаизм. Сахарна
Шрифт:
(прочтя у К. Тимирязева жестокие стихи Попа о Бэконе)
* * *
В царстве теней
Ваше Превосходительство, — спрашиваю я у Соломона, — что значит: «и девиц без числа» ?
Он немного поднял глаза.
В первой «Книге Царств» начертано, что «Соломон имел 300 жен, 700 наложниц и девиц без числа»?
Он еще поднял глаза.
Смысл сих последних слов, где говорится о «девицах», я не понимаю; и комментаторы Св. Писания не удостоили объяснить.
Он взглянул
Лицо его было спокойно, как Небо в час заката. Длинная борода серебрилась. Щеки были бледны, но не увядши.
Он смотрел на меня с полминуты и улыбнулся.
Повернулся и отошел.
Тут подвернулся один «усопший прокурор» и сказал:
Он ничего не ответил, потому что виновен.
Но я размышлял иначе:
«Не есть ли улыбка его и ответ? Действительно. Есть крайние вещи, к есть средние вещи; день и около него утро и вечер; предмет и около него тень. Что такое «тень»? Не предмет и — не непредмет. Есть разговор, но есть и молчание. Но есть еще улыбка, которая не есть молчание и не есть разговор. «Девица во дворе Соломона» так же не похожа на жену и наложницу, как улыбка не похожа на разговор; а от «девицы вообще» она отличается, как улыбка отличается и от молчания. Царь наполнил дворец улыбками.
(в тихое ясное утро)
* * *
Может быть, во мне и есть изгибы змеи. Таким уродился.
(критика Струве)
Но не упрекайте и не браните очень — во мне нет ядовитого зуба. Я смиренный русский ум. Гнусь, но не кусаюсь.
Что делать. «Если я родился рыжим, то куда же мне девать рыжоту». «Подайте Христа ради» и «рыжему».
(две разного тона статьи о памятнике Алекс. III, в «Среди художн.», корректура)
* *
...я раскутываю сердце их Герцена, их Чернышевских: холодное, хвастливое сердце... И вот это-то им и нестерпимо.
И нельзя им даже выговорить:
Так храм оставленный — все храм,
Кумир поверженный — все бог!
Можно сказать только: был пустой балаган, в котором, пока дверь была затворена, можно было делать вид, что «мы совершаем мистерии», а как дверь отворилась — все увидели, что тут жали масло друг из друга.
(Герцен и Некрасов в отношении Белинского)
* * *
Даже мудрейшие не понимают темы брака. Все сводится: «Да кто же вам мешает жениться» и — «Оставьте в покое отшельников».
(размышляя о полученном письме Цв-ва)
У них омовения, у нас венчание. Омовения имеют отношения к браку. А венчание?
Произнесены слова.
Ах, слова... всё слова...
~
Между прочим, в «словах» нет даже обещания жениха невесте и невесты жениху брачной верности. На это мне пришлось однажды указать несчастной (молодой и прекрасной, — 7-й год брака) женщине, когда, рыдая, она мне наивно говорила:
— Ведь он обещал,
Ничего не обещал, — ответил я сухо, а на душе скребли такие кошки. Показывая на грудь, она мне говорила: «У меня нехороши легкие, мне грозит чахотка, а он такое делает» (сошелся с француженкой, — инженер, — и жестокая француженка любила кататься в экипаже с ее мужем и появляться в театре, в концертах с ним под руку, вообще афишируя связь).
Как хотел бы я, чтобы она (дай бы Бог, но жива ли) прочитала эти строки и знала, что я не забыл ее печаль.
Она уронила перчатку (прощаясь, и все плакала); я поднял и поцеловал (прощаясь же) у нее руку.
Она была вполне прекрасна. Ребенок 5 лет, мальчик.
* * *
Порядок сотворения Богом мира перевешивает авторитетом, полновесностью, значительностью все писания, хотя бы под ними были имена тысяч праведников...
Ибо Бог праведнее всех людей.
Вот почему слова о человеке: «мужа и жену сотворил их», т.е. «человека (общий род) Бог сотворил мужем и женою», — авторитетнее всей святоотеческой письменности.
И кончено.
Я прав.
Ибо я только повторяю и твержу слова Божии.
* * *
Царство социал-демократической пошлости
— так, кажется, будет обозначено время от половины прошлого до (приблизительно) конца первой четверти XX века.
Она обняла общество, литературу, подчинила себе журналистику и газеты. «Посидеть среди социал-демократов» то же, что посидеть в ложе первого яруса в Императорском театре. И социал-демократишко или называющийся так выпячивается из ложи, — следит тайным глазом, все ли его видят, знакомится с Бурцевым или переписывается с ним, а уж если знаком с Плехановым, то «черт ему не брат». Так они все пялятся, топорщатся, барахтаются ногами и руками и сваливаются в могилу с счастливой улыбкой, что совершили на земле все земное и отдали человечеству все должное.
Друзья: у меня нет роз, чтобы украсить столько могил; но будь достаточно роз, я все бы клал их на ваши святые могилы.
(история с проф. Рейснером и В. Л. Бурцевым)
* * *
Чего вообще стоит эта печать, подхлестнутая иудеями и получающая от них деньги за ругань.
Пиль!
Кого изволите?
Суворина.
Что пожалуете?
Ордер на кассу. «Выдать нашему уважаемому сотруднику сто рублей».
(Рог-Рогачевские, Алекс. Яблоновские и Изгоевы о Суворине после его «†») (по прочтении статьи Яблоновского о домах терпимости и объявлениях в «Нов. Вр.»)
* * *
Оборотившись назад, часто видишь паука, вошь или скачущую блоху (душевные качества): с каким отвращением раздавишь — но уже поздно («слово не воробей — вылетит не поймаешь»).
(за корректурой статей — « Среди художников»)
«Не плюй в колодезь — самому придется напиться».
(мои осуждения литераторам)
...да что имеет вид соска, то, естественно, должно сосаться.
Кем?
* * *
То-то на том свете все «за язык повешены». Я думаю, не за одни разговоры...