Юджин
Шрифт:
— И? – Абрахам приподнял вопросительно брови.
— Я посоветовал ему с ней переспать, Эйб, – ответил Блэйд.
— Так в чём проблема? – удивился он. – Это же рабочий метод.
— Я случайно забыл, что ему нужно смотреть ей в глаза во время этого процесса, – широкая улыбка дампира грозила разорвать его лицо пополам.
— Что же, согласен с пацаном, ты мудак, – усмехнулся старик. – Как теперь ему избавиться от этой красотки?
— Само пройдёт, – пожал плечами тот в ответ. – Просто времени уйдёт больше.
— И сколько?
— Примерно полгода-год, если я правильно понимаю его уровень сил, – последовал чуть уклончивый ответ
(довольный Дневной бродяга)
— Как дети, ей Богу, – покачал он головой.
А ведь Эрику уже было под семьдесят. Вспомнив, что и ему самому уже далеко за восемьдесят, старик с кряхтением подошёл к холодильнику и достал банку пива. Насладиться прелестями красотки даже под вампирским наваждением ему было очень сложно, но вот вкусом хорошего пенного и хмельного очень даже легко. Что он и сделал, выбросив из головы и Эрика с его глупыми шуточками, и пацана, что умудрился на кого-то так повлиять, и двинулся в сторону гаража. Масло само себя не поменяет.
***
Гарлем был традиционно афроамериканским кварталом в северной части нью-йоркского боро Манхэттен. Преимущественно он состоял из многоквартирных домов от трёх до шести этажей. На пересечении Мэдисон авеню и сто двадцатой восточной улицы был расположен парк имени Маркуса Гарви, деятеля всемирного движения чернокожих за права и освобождение и основатель Ассоциации всеобщего улучшения положения негров (UNIA), стоял высокий и худой мужчина явно восточного происхождения.
Он был очень смугл, волосы под широкополой шляпой были чёрными как смоль и кучерявыми, а испанская бородка придавала ему утончённый вид. Одетый в толстое шерстяное пальто, он кутался в него, стараясь избавиться от стылого ветра, что задувал в этот предрассветный час на улицах. Одинокие прохожие в столь раннее время с удивлением смотрели на него. Даже со своим тёмным оттенком кожи он смотрелся белой вороной среди большей части населения Гарлема.
Пройдя внутрь пустого парка, мужчина, незаметно для сонного любителя побегать в такое время, свернул в незаметный просвет между деревьями и вскоре слился с тенями и темнотой.
Оказавшись перед неприметным камнем, он достал небольшой перочинный нож и надрезал себе мизинец, после чего мазнул кровью по холодной и шершавой поверхности. Несколько мгновений ничего не происходило, но затем раздался приглушённый треск, а кровь на камне стала чуть подсвечиваться изнутри. Из крови ввысь поднялась странная субстанция. Она колебалась и вибрировала в такт его сердцебиению. Казалась, что они синхронизировались. Спустя секунд пять из нечто стали появляться жгуты разнообразной длины. Миг, и мужчина исчез, поглощённый сотнями жгутов, а его одежда одиноко повалилась на снег. Лишь его последние слова всё еще раздавались эхом в пространстве:
— Прими же меня во тьме, Госпожа Лилит.
***
Юджин лежал на кровати, вдыхал приятный аромат женских волос и вспоминал, как к этому всё привело.
Субботнее свидание его младшей сестры прошло хорошо. Даже с учётом присутствия незапланированных
Эта платиновая шикарная блондинка буквально за пару минут сумела очаровать Рози Томпсон и Мэй Паркер. Он предполагал, что дело не обошлось без способностей этой неоднозначной женщины – телепатии, и это его раздражало. Впрочем, стоило только миллионерше уловить его плохое настроение, как она отвела его в сторонку под благовидным предлогом. Они притворились, что заняты рассматриванием его спортивных трофеев: медалей и кубков, которые мама заботливо выставила на нескольких полках в дальнем конце рабочего кабинета, что был сделан из гостевой спальни на первой этаже, и женщина пообещала больше так не «шутить».
Официальной же причиной своего личного визита Эмма Фрост назвала желание уговорить набирающего популярность мужскую модель в его лице, для участия в рекламе их нового продукта. Какого-то суперкрутого и навороченного навигатора. Как выяснилось в ходе разговора, «Фрост Интернейшенел» как раз специализировался на разработке новейшего оборудования для водного и воздушного видов транспорта. У них даже были госзаказы от Министерства обороны.
Юджину такая причина показалась очень надуманной, но и его мама, и миссис Паркер в это поверили. И даже без трюков со стороны телепатки. При этом обе сделали какие-то свои выводы и, украдкой, когда думали, что он их не видит, бросали на него хитрые взгляды. Явно ведь подумали совсем о другом. Женщины… Впрочем, частично их предположения оказались правдивы.
Дальнейшее вполне стройное объяснение причины за чашкой чая с домашним печеньем было прервано приходом Джесси. Это переключило женщин на предстоящее свидание и обсуждение наряда для него и тогда Рози Томпсон очень «тонко» намекнула, что это должно было быть двойным свиданием, к удивлению его младшей сестрёнки и радости Эммы Фрост. Как говорится, на ловца и зверь бежит. Естественно, красавица с платиновыми волосами и женственной фигурой с радостью согласилась себя «уговорить» поучаствовать в этом мероприятии. Это ведь так мило и очаровательно…
Ему оставалось только тяжело вздыхать и сдерживать желание, чтобы не исполнить жест «рука-лицо». Весь мир театр и люди в нём актёры. Это было очень точным высказыванием.
Сборы прошли успешно и даже ему нашлась работа, проводить «дорогую Эмму» до машины и согласовать с ней место встречи. Точнее, не так. Согласовать с ней, во сколько она должна была прийти для «свидания» и помощи в таком замечательном и благородном жесте семейной любви и заботы.
Парень думал, что участвует в какой-то глупой романтической комедии. Честное слово. Как у него свело скулы от всей этой приторности, не знал и он сам. Вместо скрежета зубами, он мило улыбался и был вежлив.
Всё началось вовремя. Единственным неожиданным нюансом оказалась личность друга Джесси. Им оказался немного нескладный чернокожий паренёк, представившийся как Майлз Моралес. Тот самый. Хорошо, что Юджин быстро справился с шоком и был весьма дружелюбен с мальчиком, оказавшимся ровесником и одноклассником его младшей сестрёнки в этом мире.
Мальчишка немного робел, и рукопожатие, хоть и было крепким, но ясно показало, как тот переживал и волновался, особенно после знакомства с ним: ладонь была потной. Ему стало жаль ребёнка, и он похвалил того за крепкое приветствие, сделав комплимент отцу Моралеса, который научил этому сына. Это немного придало тому уверенности и дальше всё пошло как надо.