Юджина. Девять жизней
Шрифт:
— Твою мать была самой красивой женщиной среди когда-либо живших. Но она был лишь смертной, чьей единственной ценностью был внешность. И мне хватало этого… до тех пор, пока она не стала чем-то большим. Кем-то большим. Тогда меня озарило — плоть ничтожна и несовершенна. Можно сделать ее неуязвимой, почти бессмертной, но вечности достойна только душа. Конечно, не всякая. Та женщина, на которой я женился, был слабой и ничтожной. Но сильфида, занявшая ее тело — о, она была поистине прекрасна! Когда я это понял, то избавил свою возлюбленную
Ворон активировал заклинание. Пентаграмма вспыхнула, а когда угасла, туман исчез. В центре магической ловушки стояла полупрозрачная девушка. Похожая на ту, что когда-то звали Юджиной. И в то же время другая. Черты лица ее будто были смазаны, и почти неуловимо менялись. Да сами границы ее обнаженного тела оставались неустойчивыми, и где-то почти исчезающими. Не более чем мираж, который вот-вот растворится в воздухе. Юджина смотрела перед собой, и даже будто не замечала худого светловолосого мужчину, стоявшего напротив.
— Твоя мать родилась в другом мире, но в нашем в своем истинном обличии существовать долго не могла. Но ты, думаю, совсем другое дело.
Каоран смело шагнул внутрь пентаграммы, и осторожно коснулся ладони девушки. Рука его прошла насквозь. Ощущения были странными — кожу покалывало и холодило, но никакого сопротивления практически не чувствовалась. Да и бастет стала еще прозрачнее, чем была.
— Нет, так не годится. Этак тебя на ветру и унести может. Suerroe enno tio ess!
Тело девушки постепенно начало приобретать плотность. Теперь бастет уже не просвечивала насквозь, а во взгляде появлялась осмысленность. Она попыталась что-то сказать, но хотя губы ее шевелились, звука не было.
— Нужно время. Ты помнишь, кто я такой?
Бастет мотнула головой. Смутные обрывки воспоминаний — имен, лиц, событий, ускользали от сознания. Но странный человек с длинными белыми волосами, обрамлявшими узкое лицо, вызывал лишь страх и отвращение. Он продолжал держать ее за запястье и скалиться.
— А свое прошлое? Нет? Какая жалость. Но это лишь вопрос времени. Пока же… Побудь моей гостьей. И не пытайся покинуть пределы замка. Он защищен магией, но во внешнем мире ты вполне можешь окончательно истаять. Поэтому прежде нужно научить тебя держать форму. Ну же, идем!
Ворон потянул девушку за руку, заставляя ее выйти из пентаграммы. На мгновение по бастет будто пошла рябь, но тут же успокоилась. Каоран разжал свою хватку, развеяв остатки магии. Даже ничего не вспомнив, девушка инстинктивно цеплялась за привычную для себя материальность.
Маг запретил ей выходить наружу, а его колющая и неприятная магия даже не давала возможности подходить к дверям или окнам. Только и оставалось что бродить по смутно знакомым пустым коридорам бесприютным призраком. Так продолжалось несколько часов, а может и дней,
Пленница впервые могла увидеть себя со стороны. И понять, что с ней что-то не так. Бледное лицо исказилось в приступе ярости. Она замерцала… и исчезла. Для того, чтобы оказаться перед меланхолично лежащим на каменном полу Вороном. Казалось, что он так и не выходил из тронного зала.
— Мне нужна одежда!
— О, теперь-то ты заговорила!
— Я голая!
— И? Тебе не должно быть холодно. А если бы было стыдно, ты бы пряталась, а не появлялась передо мной.
— Мне нужна одежда, — повторила пленница. — Платье. Чулки. Туфли. Ленты.
Ворон пронзительно рассмеялся.
— Так ты заботишься не о приличиях, а хочешь принарядиться! Совсем как в детстве. Какой же кокеткой ты тогда была. Но мне нравилось тебя баловать.
Каоран уселся, скрестив ноги. Прикрыл глаза, шепча себе что-то под нос. А когда открыл, на бастет уже было платье — с узким, расшитым вышивкой корсажем со скромным вырезом, и белой атласной юбкой, струившейся по округлым бедрам. Туфли так и не появились, но девушка, кажется, была вполне счастлива и без них.
— Это иллюзия, учти. Но продержится она долго.
Пленница склонилась, рассматривая странного мага, и спросила:
— Ты знал меня в детстве?
Ворон кивнул.
— Да, моя драгоценная Сехмет.
— Я не Сехмет!
— А кто тогда? Как собираешься звать себя сейчас?
— Юджина.
Такого ответа Ворон не ожидал.
— Любопытно. Ты отвергаешь все свои воспоминания, но последнее имя помнишь. А свою смешную свиту из двусущных? Или прилипалу немортери?
Юджина неохотно покачала головой.
— Пойдем, прогуляемся, — предложил маг.
Каменная лестница почти обрушилась, но пройти было можно. Они поднялись на открытую площадку одной из башен. Всюду лежал снег, но ни Ворон, ни уж тем более Юджина не чувствовали пронзительного холода. Бастет подошла к краю, и снова ощутила неприятно колющуюся магию.
— Меня всегда интересовало, почему именно девять жизней. Я убил нескольких бастет — и все они возрождались, снова и снова. Кроме тех, кто проживал свою девятую жизнь. После этого они исчезали.
— Ты убивал и меня? — равнодушно спросила Юджина.
— Бывало. Я убил тебя и в этот раз. Ты мертва, Сехмет. Точнее, мертво твое тело. И вернуться уже не получится. Перерождения исчерпаны. Дальше — только неизвестность. Для нас всех. — Ворон коснулся щеки девушки. — Почему ты не боишься?
— Я не умею.
Каоран слепил снежок, и молниеносно кинул в лицо бастет. Оно пролетело насквозь девушки.
— Быстро учишься. Но я сглупил, превратив тебя в сильфиду. Раньше тебя можно было запугать, причинить боль… заставить умолять о милости. Но теперь все это бесполезно.