Юг! История последней экспедиции Шеклтона 1914-1917 годов

Шеклтон Эрнест Генри

Я дал это краткое объяснение для того, чтобы читатель смог понять природу льда, через который мы шли многие сотни миль. Также, наверное, потребуется объяснить задержки, вызванные ветром. Когда дует сильный ветер или умеренный штормовой, корабль не может безопасно идти через любой лёд, за исключением молодого, толщиной не более двух футов. Поскольку характер льда невозможно определить далее, чем на милю вперёд или около того, следовательно, в шторм мы всегда останавливались. Осадка судна в кормовой части была 3 фута и 3 дюйма, и это, с одной стороны, хорошо защищало гребной винт и руль, но с другой, делало «Эндьюранс» практически неуправляемым в тесном паке при усилении попутного ветра свыше шести миль в час. Давление ветра на бак (носовую часть судна) и реи фок-мачты, приводило к тому, что бак проседал, и корабль попросту не управлялся в узких протоках и каналах, через которые мы прокладывали путь. Кроме того, просевший бак приподнимал корму до уровня льда, вынуждая нас останавливать двигатели для сохранения гребного винта. Затем корабль неуправляемо дрейфовал, имея возможность только заднего хода с опасностью повреждения руля и гребного винта, ахиллесовой пяты корабля в паковых льдах.

Пока мы ждали изменения погоды и вскрытия льда, я воспользовался эхолотом Лукаса, установленным над гельмпортовой трубой и определил

глубину под нами в 2810 саженей. Придонные образцы получить не удалось из-за обрыва линя в 60 саженях от дна. Днём, когда Хасси играл на банджо, к кораблю приблизились трое пингвинов Адели. Всем своим важным видом эти небольшие забавные птицы показывали, что им нравится «Долгая дорога до Типперери», но как только Хасси начал играть шотландские напевы они в ужасе попятились назад. Громкий смех с борта корабля только добавил им страху, и они со всех ног бросились наутёк. Пак вскрылся в районе 6.15 вечера, и прежде чем кинуть якорь на ночь мы три часа шли по протоке. В этот день мы подстрелили синего кита гарпуном Хьерта № 171. 19 декабря обстановка не улучшилась. Умеренно сильный северный ветер принёс туман и снег и через два часа движения «Эндьюранс» снова остановился перед тяжёлым льдом. Из-за сильного ветра, который приводил льдины в движение, каналы открывались и закрывались с опасной быстротой, и было невозможно управлять кораблём. В полдень мы определили, что за прошедшие сутки прошли на юго-восток шесть миль. Целый день все были заняты протиркой проросшего картофеля. Мы оставались пришвартованными к льдине весь следующий день, ветер не утихал, более того, во второй половине дня он стал шквальным, поэтому экипаж воспользовался вынужденной паузой, чтобы поиграть в футбол на поверхности льдины у борта судна. Двенадцать айсбергов в данный момент находились в поле зрения. Положение полудни было 62,42° ЮШ и 17,54° ЗД, мы продрейфовали около шести миль в северо-восточном направлении.

В понедельник 21 декабря наступила прекрасная погода, подул лёгкий запад-северо-западный ветер. Мы начали движение в 3 утра, и пошли через пак на юго-запад. К полудню мы прошли семь миль почти точно на восток, дрейф пака продолжался на север, в то время как корабль шёл к югу. В большом количестве встречались нескольких видов буревестники, пингвины, тюлени, а также мы видели четырёх маленьких голубых китов. В полдень мы вошли длинный пролив, ведущий на Юг, и прошли вокруг и между девяти великолепных айсбергов. Один, особо выдающийся, был похож на Гибралтарскую скалу, но с более крутыми скалами, а другой — на природный док, из тех, что можно встретить в Аквитании (юго-западное побережье Франции). Последний закрывал вход в огромный голубой бассейн. Хёрли (Фрэнк Хёрли — фотограф) взял свою кинокамеру, для того, чтобы запечатлеть этот айсберг. Во второй половине дня были найдены роскошные широкие каналы, ведущие на восток и юго-восток среди айсбергов, но в полночь корабль был остановлен небольшими тяжёлыми льдинами, плотно прижатыми к непробиваемой ледяной равнине. Перспектива с топ-мачты была необнадеживающей. Это была большая льдина, по меньшей мере, 15 миль в длину и 10 миль в ширину. В наиболее широкой её части не было видно даже края, должно быть её площадь составляла не менее 150 квадратных миль. Это был однолетний лёд, не очень толстый, с немногочисленными торосами или гребешками. Мы подумали что он, должно быть, сформировался в очень тихую погоду и медленно продрейфовал с юго-востока. Я никогда не встречал в море Росса льдин такой большой площади.

Мы ждали, не заглушая двигатель, ослабления сильного восточного ветра, или вскрытия льда. 22 декабря в 6.30 вечера открылись несколько проток, и мы получили возможность снова двигаться на юг. Следующим утром мы медленно пробирались сквозь льды, полуденные измерения дали результат 19 миль на курсе 41 градус ЮЗ за семнадцать с половиной часов хода. Было замечено много годовалых пингвинов Адели, три крабоеда, шесть морских леопардов, один тюлень Уэдделла и два голубых кита. Температура воздуха, до этого опустившаяся до -3 °C, 21 декабря поднялась до +1 °C. Днём нам встретились пятнадцать айсбергов. Три из них были правильной геометрической формы, один был около 70 футов высотой и 5 миль в длину. Совершенно очевидно, что он откололся от шельфового ледника. Лёд стал тяжелее, но чуть более разреженным, мы провели спокойную ночь в нормальных длинных каналах открытой воды. Вода была настолько спокойна, что на ней стал образовываться лёд. К полудню 24 декабря мы прошли заслуженные 70 миль, теперь мы находились в точке с координатами 64,32° ЮШ и 17,17° ЗД. У всех наших собак, кроме восьми, были клички. Я не знаю, кто дал некоторые из них, но они совершенно ясно отображают сферу увлечений их авторов. Клички были такие: Регби, Аптон Бристоль (местечко в Англии), Милхилл (назв. школы), Сонгстер (певец), Сэнди, Мак, Меркьюри, Вольф, Амундсен, Геркулес, Хаккеншмидт (в честь Георга Хаккеншмидта — циркового атлета и профессионального борца), Самсон, Сэмми, Шкипер, Карузо, Саб (подв. лодка), Улисс, Спотти (пятнистый), Боусн (боцман), Слоббер (слюнявый), Сэди, Сью, Салли, Джаспер, Тим, Свип (грязнуля, вар. — махальщик хвостом), Мартин, Сплитлип (рваная губа), Люк, Сайнт (святоша), Сэтен (сатана), Чипс (стружка), Штампс (чурбан), Снеппер (грубиян), Пэйнфул (болезный), Боб, Сноуболл (снежок), Джерри, Джодж, Суути (копчёный), Руфус (рыжий), Сайдлайт (бортовые огни), Симеон, Свонкер (хвастун), Чаргвин (звезда брит. мьюзикхолла), Стимер (пароход), Питер, Флафи (пушистый), Стюард, Слиппери (скользкий), Эллиот, Рой, Ноэль, Шекспир, Джейми, Баммер (лентяй), Сматс (грязнуля), Люпойд (волчонок), Спайдер (паук) и Сэйлор (матрос). Некоторые из кличек, надо отметить, даны довольно точно.

Тяжёлые льдины остановили корабль с полуночи до 6-ти утра 25 декабря, на Рождество. Затем лёд немного вскрылся и до 11.30 мы ещё немного продвинулись вперёд, после чего протоки снова закрылись. Мы нашли хорошие каналы и проходимый лёд лишь в начале ночи, и в полдень

наблюдения показали, что последние сутки были лучшие с начала входа в пак двумя неделями раньше. Мы прошли 71 милю практически строго на юг. Лёд держал нас до вечера, затем появилась возможность пару часов пройти по нескольким полыньям, пока плотно сжатые льдины и усилившийся ветер снова не вынудили нас остановиться. Празднование Рождества прошло замечательно. В полночь, всем кто находился на палубе, был подан грог. На завтрак был подан грог тем, кто в полночь отдыхал перед вахтой. Кают-компания была украшена сигнальными флажками, и каждому был вручён небольшой Рождественский подарок. Некоторые из нас открыли подарки, присланные из дома. Потом был роскошный ужин, на котором ели суп из черепахи, снеток (корюшку), тушёного зайца, рождественский пудинг, сладкие пироги с начинкой, финики, инжир и мармелад, пили ром и такой же крепкий портер. Вечером все дружно пели. Хасси сделал однострунную скрипку, на которой, по словам Уорсли, он «играл довольно сносно». Ветер усилился до умеренного штормового юго-восточного и не дал в полной мере насладиться этим замечательным вечером.

Плохая погода продолжалась в течение 26-го и 27-го декабря, «Эндьюранс» оставался пришвартованным к льдине. Положение в полдень 26-го было 65,13° ЮШ и 43,17° ЗД. Мы провели ещё одно звукозондирование и определили глубину в 2819 саженей. Донный забор оказался синим терригенным илом (ледниковые отложения) содержащим радиолярии. Работали на подъёме по очереди, по двое по десять минут.

Воскресенье 27 декабря выдалось спокойным. Дул южный штормовой ветер, шёл снег, температура упала до –5 °C градусов. Собаки располагались на палубе в своих неудобных конурах. Ветер сменился только следующим утром, но оставался порывистым, с периодическими залпами снега, и я не отдавал приказ к началу движения до 11 вечера. Пак по-прежнему был сплошным, но стал мягче и легко ломался. Во время этой вынужденной паузы плотник сколотил на корме небольшую пристройку. Человек, находившийся в ней, наблюдал за гребным винтом и предотвращал его повреждение тяжёлым льдом, эта мера оказалась очень нужной. Она защитила руль, а также гребной винт от многих ударов.

Сильный ветер, господствующий в течение последних четырёх с половиной дней, вечером 29 декабря сменился лёгким южным бризом. Дрейф отнёс нас на одиннадцать миль к северу относительно 25 декабря. 30-го, в хорошую ясную погоду мы значительно продвинулись вперёд. Во второй половине дня корабль проследовал длинным каналом на юго-восток, а в 11 вечера мы пересекли Южный полярный круг. Обследование горизонта выявило значительные разрывы в необъятном паковом льде, вперемешку с айсбергами всех размеров. Каналы прослеживались в различных направлениях, но мои поиски признаков открытой воды оказались тщетными. Этой ночью солнце уже не заходило, оно отображалось на юге от окрашенных в малиновые и золотые цвета облака, придавая пастельно-бледный зеленоватый оттенок водной глади каналов.

Утром 31 декабря корабль получил первый серьёзный опыт общения со льдом. Впервые мы были остановлены льдинами, которые сомкнулись вокруг нас, а затем, около полудня, «Эндьюранс» застрял между двух льдин, двигаясь на восток-северо-восток. Пока мы ставили ледовый якорь, чтобы выпрямить корму, и таким образом выбраться на двигателе, который работал на полную мощность, давление накренило корабль на шесть градусов. Наши усилия оказались своевременными. Сразу после этого, место, где был зажат «Эндьюранс», было сжато льдиной 50 на 15 футов, 4-мя футами толщиной, которая вздыбилась на десять или двенадцать футов вверх под углом 45 градусов. Давление было серьёзным, и, слава Богу, мы были вне его досягаемости. В полдень позиция была 66,47° ЮШ и 15,52° ЗД, за предыдущие двадцать четыре часа была пройдена 51 миля на курсе 29° градусов ЮВ.

«В полдень характер пака улучшился», — написал Уорсли в этот день. «Каналы были короткими, но льдины протаяли и легко разбивались, если было удачно выбрано хорошее место. Довольно часто мы находили большие пласты молодого льда, сквозь который корабль прорезал милю или две. Я вёл судно с „вороньего гнезда“ и заранее подыскивал наиболее удачное место, сквозь которое можно продолжать курс, сохраняя руль и гребной винт, наиболее уязвимые части судна. В полночь, когда я сидел в ‘Бочке’ я услышал внизу на палубе громкий шум, звуки колокольчиков, и понял, что это был Новый Год». Уорсли спустился со своего высокого насеста и встретил Уайлда, Хадсона и меня на мостике, где мы пожали друг другу руки и пожелали счастливого и успешного Нового Года. Со входа в пак 11 декабря мы прошли 480 миль через разреженный и сплочённый паковый лёд. Наш маленький корабль прошёл через всё это с честью, и выдержал проверку на хорошо, хотя гребной винт и получил несколько сильных ударов льдом, после того как судно накатывало на льдины, давя их своей тяжестью надвое. Накат был довольно частой операцией по взлому тонкого молодого льда, когда трещины по курсу были слишком извилисты. В таких случаях корабль, пытаясь пройти дальше, налезал на льдину днищем, а затем всей тяжестью, из-за чего он поднимался на шесть или семь градусов, разбивал её надвое. Общее пройденное расстояние через льды на среднем курсе 10° ЮЗ и я оценил в чуть более 700 миль. Первые 100 миль были пройдены по достаточно разреженному паку, самая большая задержка была вызвана тремя умеренными юго-западными штормами, двумя по три дня и одним в четыре с половиной дня. Последние 250 миль были пройдены через сплочённые ледовые поля, чередующиеся длинными хорошими и протяжёнными участками открытой воды.

В течение недели мы пробирались на юг, маневрируя в причудливых хитросплетениях ледового лабиринта, довольно часто при этом сокрушая льдины движением и массой корабля. Такой способ был эффективен при толщине льда до трёх футов, а сам процесс достаточно интересен, чтобы кратко его описать. Когда путь преграждала льдина умеренной толщины, мы на средней скорости направляли на неё корабль, остановив двигатель непосредственно перед столкновением. Первым ударом «Эндьюранс» частично раскалывал поверхность льдины, создавая при этом характерный V-образный профиль. Аккуратно, следя за тем, чтобы не повредить винт, мы давали реверс и возвращались назад на 200–300 ярдов. Затем давали полный ход в направлении льдины, целя в центр V-образного расширения. Операция повторялась до тех пор, пока льдина не была полностью расколота, при этом корабль выступал в роли клина. Как правило, к четвёртой попытке льдина сдавалась. Чёрные извилистые линии, словно нарисованные пером на белой бумаге были, насколько видел глаз, впереди и позади судна. Но пока они были достаточно широки, чтобы продвигаться вперёд. Бак и борта корабля окружали глыбы блинчатого льда, которые разворачивало, выдавливало на другие льдины, или наоборот затягивало под них или днище судна. «Эндьюранс» порой раскалывал 2-х — 3-х футовые льдины площадью с квадратную милю. Изредка уже расколотая льдина удерживалась от дальнейшего расширения другими льдинами. Но тогда мы снова немного сдавали назад и вновь и вновь шли на полной скорости вперёд, пока льды не уступали.