Юлиан Отступник
Шрифт:
Что до накладываемых мною на себя обязательств, то я ограничусь их кратким перечислением. Я предоставлю тебе испанских коней в полной упряжи и добавлю к скутариям и гентилам отряд молодых летов 96. Я беру на себя эти обязательства не только по доброй воле, но и с большим желанием угодить тебе. Да дарует нам твоя милость префектов претория, прославленных своими достоинствами и справедливостью. Что до прочих гражданских чиновников и командиров войск, то лучше оставить их выбор на мое усмотрение, так же как и выбор моей личной гвардии. Я проявил бы глупость, если бы, имея возможность избежать возобновления подобной смуты, окружил
Поскольку Юлиан боялся, что Констанций сочтет его скромность проявлением слабости, он одновременно отправил еще одно письмо, написанное совсем в другом тоне. Текст этого второго послания до нас не дошел. Но мы знаем от Аммиана и Зосима, что в нем нашли отражение все обиды на Констанция, накопившиеся в душе Юлиана со времен гибели его отца. Сопоставление этих двух писем должно было означать следующее: «Если ты хочешь мира, я предлагаю его тебе от всего сердца; но если ты хочешь войны, я принимаю вызов».
Юлиан дал первое письмо Пентадию, который служил шпионом у Констанция, а второе — Евтерию, своему верному постельничему 98. Он поручил им как можно скорее отвезти письма в Константинополь и вручить Констанцию лично в руки. Затем он вернулся к себе и стал ждать, что решит его двоюродный брат.
Пока Юлиан гадал, какова будет реакция Констанция, ему пришлось пережить еще одно горе: потерю супруги Елены. Эта утонченная женщина так и не оправилась после неудачных родов, случившихся в 358 году. С тех пор ее жизнь постепенно угасала. Скорбь из-за неизбежности вооруженного столкновения между мужем и братом, видимо, окончательно добила ее, Юлиан велел перевезти ее прах в Рим и похоронить подле ее сестры Констанции 99в мавзолее, который до сих пор стоит у Номентанской дороги.
Так эти две столь различные женщины оказались похоронены в одной могиле. Одна из них была жестока и кровожадна; другая — чиста, добродетельна и нежна, как голубка. Однако их уход должен был привести к одинаковым последствиям. Смерть обеих произошла в момент, когда их супруги находились в открытом противостоянии с их братом. Смерть Констанции оставила Галла беззащитным перед мечом палача. Смерть Елены делала Юлиана более уязвимым под ударами, которые ему собирался нанести Констанций. Позднее, как бы для того, чтобы доказать, что пути Господни неисповедимы, Церковь канонизировала обеих, не делая различия между ужасными преступлениями одной и исключительными добродетелями другой…
XVI
Тем временем Пентадий и Евтерий направлялись в Константинополь. На протяжении всего путешествия через Италию и Иллирию они двигались очень медленно, потому что префекты этих областей ничем не пытались облегчить им тяготы пути, боясь прослыть сообщниками «узурпатора». Когда они наконец прибыли на берега Босфора, императора там уже не было. Пытаясь противостоять новому наступлению Шапура, он перенес свое местопребывание в Кесарию Каппадокийскую. Именно там особый курьер, посланный Флоренцием, сообщил ему о мятеже в Лютеции.
После получения этого сообщения Констанцием овладел такой приступ ярости, что окружающие боялись, как бы его не хватил апоплексический удар. Его лицо стало багровым, глаза налились кровью, он метался по кесарийскому дворцу, произнося нечленораздельные звуки и размахивая руками, как сумасшедший.
У него всегда были подозрения! Юлиан —
Гнев Констанция был тем более силен, что за несколько недель до этого умерла императрица Евсевия и уже никто не мог оказывать на него сдерживающее влияние.
Когда Евтерий и Пентадий прибыли в Кесарию, ярость Констанция еще не улеглась. Увидев их, он вырвал из их рук послания Юлиана и прочел «с бешенством, заставившим их трепетать». После этого он громовым голосом велел им уйти, не желая слушать никаких объяснений 100. Посланцы не заставили повторять приказ, боясь, что их казнят на месте.
Оставшись один, император внимательно перечитал оба письма. Овладев своими нервами, он обдумал послания и по их противоречивому тону решил, что Юлиан имеет самые худшие намерения в отношении его самого, но покуда не осмеливается скрестить с ним мечи. Жаль, что именно сейчас его легионы заняты войной с Шапуром на Востоке и он не может вывести их из Сирии и перебросить в Галлию. Значит, нужно подождать. Но поскольку накал его страстей еще не утих, император повел себя очень неразумно. Вместо того чтобы притвориться, будто он согласен на требования Юлиана, Констанций послал ему резкое письмо, в котором возлагал на него ответственность за все произошедшее и разом отвергал все предложения. Написав письмо, Констанций поручил квестору Леоне отвезти его в Лютецию.
Было весьма маловероятно, чтобы Юлиан склонился перед ультиматумом. Констанций не строил иллюзий на этот счет. Однако посольство Леоны, за которым последовали многие другие 101, вовсе не означало, что он пытается избежать войны. Император просто ждал момента, когда ослабление накала военных действий на месопотамском фронте позволит ему повернуть войска против Запада. Тогда уж он без колебаний двинется в Галлию, чтобы уничтожить нечестивца.
XVII
Получив от Леоны ответ Констанция, Юлиан понял, что надо готовиться к войне. «И все же, — пишет Аммиан, — он еще надеялся, вопреки всякой надежде, что этой братоубийственной войны удастся избежать».
Чтобы сохранить боеспособность своих войск и не дать им расслабляться в бездействии, он воспользовался последними летними днями и проинспектировал границы вдоль Рейна. Узнав, что восстали рипуарские франки, он ночью перешел через реку, внезапно напал на них, победил в бою и взял в плен их вождя Вадомара 102. После этого короткими переходами он поднялся по Рейну до Базеля, где втайне принес жертву Беллоне 103.