Юлианна, или Опасные игры.
Шрифт:
Когда послышалось пение священника и Ангелов, размечтавшийся домовой не успел удрать и как следует спрятаться. Услышав шаги у дверей гостиной, он прямо с люстры сиганул в камин. А отец Георгий взял да и брызнул в жерло камина святой водой! Несчастный Михрютка, ломая крылья, теряя когти, с истошным криком нырнул в дымоход, там врезался головой в закрытую заслонку и только после этого вылетел в трубу. А возле дома на него еще и быки-минотавры с рогами наперевес набросились: «Почему-му-у попы со святой водой ходят по всему-му-у на-шему-му-у дому-му-у? За
Отец Георгий в сопровождении дяди Акопа, сестер и Ангелов обошел весь дом, пропустив только запертую комнату Жанны. Но бывшую ванную комнату Мишина, которой уже начала пользоваться Жанна, отец Георгий все-таки освятил. Услышав, что он вступил в нее с молитвой, Жанна взвыла и заколотилась головой о пружины кровати.
– Ты чего, хозяюшка? – спросил Жан с притворным участием. – Смотри, головку повредишь, прическу попортишь!
– А ты что, не слышишь? Элементарных удобств лишают! Теперь в туалет ходить будет страшно, а уж чтоб понежиться в ванне… Выживают проклятые девчонку из собственного дома!
– Дом пока еще не твой, хозяйка!
– Ерунда, почти мой! Ну, я им покажу…
– Не переживай. Поставишь на туалетный стол тазик, кувшин с водой…
– Ну да, как бомжиха!
– Напротив, как маркиза!
– Заткнись, ящер подкроватный!
– Ну, не вечно мне под твоей кроватью лежать, это место скоро занято будет.
– Кем это?
– Не кем, а чем – ночным горшком.
– Хвост оторву!
– А вот так не шути, хозяйка, – предупредил Жан, показывая акульи зубы, – сегодня я нервный, могу и цапнуть ненароком.
Жанна презрительно фыркнула и лягнула Жана, но дразнить больше не стала.
Освятили весь дом, после чего отца Георгия напоили чаем, и Акоп Спартакович повез его обратно в Лавру.
Вот о чем поведал бы домовой Михрютка бесу Недокопу, будь он в состоянии вести рассказ, но он не мог и двух слов связать. И вообще, он шел прятаться, когда Недокоп за ним увязался. Так вдвоем они и дошли до Лебяжьего пруда, где у Михрютки было присмотрено на всякий случай укрытие на чердаке лебединого домика. Напугав и разогнав лебединую семью, с шумом разлетевшуюся по глади пруда, забрались они на чердак, зарылись в сухую солому в самом узком месте под крышей и сразу же уснули: домовой Михрютка – чтобы оправиться от перенесенного потрясения, а ленивый бес Недокоп – просто за компанию.
Снилось Михрютке, что он снова оказался на старом месте работы, в Исаакиевском соборе, и почему-то лежит связанный под маятником Фуко, а маятник с каждым раскачиванием бьет его по боку чугунным шаром – «Бу-ум! Бу-ум!». Михрютка при этом дергался и повизгивал, не просыпаясь.
До самого ужина сестры с помощью Акопа Спартаковича вешали в красном углу киот, ставили в него иконы, прикрепляли кронштейн с лампадкой. Когда же красный угол был полностью устроен, Аннушка вынула из своей сумки портрет в деревянной рамке и попросила
– Это наша мама, Юленька, – сказала Аннушка.
Юлька запрыгнула на кровать, подошла к стене и долго смотрела на маму, опершись руками на стену. Потом вздохнула и сказала:
– Ладно, пойдем повесим икону в столовой.
А поздно вечером, когда обе улеглись в постель, Юлька попросила:
– Давай потушим свет, и ты мне все расскажешь про нашу маму.
– А свет зачем тушить, если ты еще не собираешься спать?
– Чтобы я могла плакать в темноте, пока ты будешь рассказывать.
– А лампадку оставим?
– Лампадку можно оставить: от нее свет тихий, он мне не помешает.
Аннушка рассказывала сестре о маме: какая она была красивая и веселая, как ее любили дети в обычной школе и в школе воскресной; как они с мамой и бабушкой ездили в паломничество на остров Залит, к удивительному старцу отцу Николаю Гурьянову; как ходили в лес за грибами и ягодами и однажды нашли в лесу зайчонка-сироту, вырастили его, а потом выпустили обратно в лес… Юлька слушала и тихонечко, чтобы не мешать рассказу, плакала.
Глава 2
Аннушка помогала сестре подготовиться к первой исповеди. В Лавре она специально для сестры купила книжечку «Как подростку готовиться к исповеди»; в конце этой полезной книжечки был напечатан «примерный список грехов, наиболее часто совершаемых подростками».
– Ага, это у нас, выходит, образец для подражания, – хихикнула Юлька, но, начав читать, посерьезнела, притихла и скоро погрузилась в пучину покаяния.
– Ужас какой! – шептала она, читая перечень грехов и загибая пальцы, что-то отмечая на полях и снова возвращаясь к началу списка.
Вдруг она подняла голову и заявила трагическим голосом:
– Аннушка, знаешь, что я тебе скажу, сестрица? Я решила на исповедь не ходить.
– Она это серьезно, брат Юлиус? – озабоченно спросил Хранитель Иоанн.
– Очень даже серьезно, слава Богу! – ответил Юлиус, и вид у него при этом был донельзя лучезарный.
– Да ты никак рад? – изумился Ангел Иоанн.
– Конечно, и даже очень рад: это же прекрасно, брат, что Юлия так чистосердечно сокрушается о своих грехах. А на исповедь она пойдет – соберется с силами и пойдет!
– Это почему же ты не хочешь идти к исповеди, Юля? – спросила Аннушка, писавшая что-то в блокнотике.
Юлька сделала большие глаза и прошептала:
– Понимаешь, Ань, я грешна почти во всех грехах!
– У меня тоже грехов хватает, вот смотри, я уже исписала два листка.
– Дай списать! – оживилась Юлька.
– Да ты что, сестричка? Это ж не задача по математике! И задачки списывать нехорошо, а уж это… Ты понимаешь, Юля, ты будешь в своих грехах каяться батюшке, а Господь будет невидимо стоять рядом с вами и все слушать. Разве можно Его обманывать?