Юлиус Эвола, Рене Генон и христианство
Шрифт:
Для того, что завершить настоящее рассуждение, нам остаётся лишь воскресить в памяти один известный случай использования универсального символизма креста в сравнительно недавнее время. Речь идёт о Свастике, древнем и извечном символе, следы которого находят даже у аборигенов Америки, что, вне всяких сомнений, имеют связь с изначальной Традицией; национал — социализм, полностью игнорируя универсальное значение этого символа, превратил его в эмблему так называемого превосходства «арийской расы»; подобная опасность сегодня угрожает символу «кельтского креста», который был регенерирован новым европейским национализмом. Как символ европейского единства, кельтский крест, безусловно, был так же законно унаследован как языческими, так и политическими воззрениями. Кельты действительно распространились по всей Европе от Испании до Чехии. Кельтская ветвь видна даже на Ближнем Востоке. Профессор Jacques Baug'e—Pr'evost избегает называть того же Иисуса «Кельтом из Галелеи»,
Европейский национализм также должен быть воспринят вертикально, в универсальном смысле, добавляя к нему необходимое восприятие биологических, расовых и культурных различий, чёткое и обязательное создание духовной Иерархии. Лишь духовные различия имеют абсолютное и универсальное значение, и в силу этого факта служат основой для создания иерархии. В качестве примера мы скажем, что с традиционной точки зрения в цивилизации средневекового христианского Запада дух коллективизма, который связывает европейского рыцаря с его японским эквивалентом, Самураем, важно не только расовое различие, что их разделяет, но, прежде всего, то этническое и культурное сообщество, которое связывает того же рыцаря с европейским буржуа и рабом. Одновременно с этим открытием иерархии (в возрастающем порядке значимости: биологическое сообщество, культурное сообщество и сообщество духа, — согласно традиционной троичной классификации человека), новый европейский национализм вновь должен обрести универсальное значение его символа, «кельтского креста», две перпендикулярные перекладины которого представляют двойное горизонтальное и вертикальное осуществление европейского сообщества, и круг, что отражает всю полноту бытия как результат этого двойного осуществления.
ХРИСТОС: ЦАРЬ, СВЯЩЕННИК И ПРОРОК
Одно из самых значительных символических событий христианской традиции, несомненно, история трёх «Волхвов» пришедших с Востока», чтобы почтить Иисуса и поднести ему «золото, ладан и мирру». Нужно прежде всего отметить, что один из этих царей носил имя Мельхиор (букв. на иврите «Царь Света»), корень которого тот же, что у Мельхиседека [48] . Рене Генон замечает в связи с этим: «это имя того персонажа, который выполняет функцию «Царя Мира» в иудео — христианской традиции». У этого имени есть положительная связь с высшим духовным центром, Агартхой. Кроме того, Генон добавляет: «Иудео — христианская традиция различает два вида священства — «по чину Аарона» [49] и «по чину Мелхиседека», причем второе настолько же выше первого, насколько Мелхиседек выше Авраама, рождённого из колена Левия и, таким образом, из рода Аарона».
48
Мельхиседек (МелкиЦедек) — «царь правды». В некоторых апокрифических текстах и талмудических трактатах Мельхиседек отождествляется со старшим сыном патриарха Ноя и родоначальником семитских народов Симом. Согласно традиционному взгляду, Мельхиседек является персонификацией Царя Мира, о чём мы можем прочесть в одноимённой работе Рене Генона.
49
Аарон (, Ахарон) — согласно Библии брат и ближайший сподвижник Моисея, первый еврейский первосвященник.
Превосходство «по чину Мельхиседека» над Аароном заключается в том, что Мельхиседек есть «Господин Мира и Справедливости», наделённый царской и священнической властью, одновременно являясь царём и священником. Мир и Справедливость соответствуют идеалам духовной и светской власти. Христианское священничество отождествляется со священничеством самого Мельхиседека, следуя сказанному Христом в одном из псалмов: «Ты священник вовек по чину Мельхиседека»; нужно связывать с этим тот факт, что Христос был рождён в царском колене Иуды, а не в священническом колене Левия.
Из этого следует, что Христос есть Царь и Священник, но также Пророк, так как Пророком является тот, кто наделён полномочиями светской или царской власти (соответствующей горизонтальной реализации, что была упомянута нами в анализе символизма креста) и духовной
Андреа Мантенья. Поклонение волхвов (1464)
ХРИСТИАНСКАЯ ИНИЦИАЦИЯ
Доктрина не может быть признана традиционной в высшем смысле этого слова, если наряду с метафизическим символизмом она не предлагает инициатический путь, который в технической и экспериментальной сфере является тем, чем эзотерическая доктрина является в сфере теоретической. Для Генона нет никакого сомнения в том, что «христианская Церковь в первые века своего существования была закрытой или полузакрытой организацией, куда допускались не все желающие, но лишь те, кто соответствовали необходимым критериям для получения особой «христической» инициации».
Генон не отрицает, что таинства, лежащие в основе инициации христианской традиции, могли со временем выродиться и, в конце концов, превратиться в обыкновенные экзотерические ритуалы. Некоторые продолжают обвинять Генона в противоречивости мнений. Существенное возражение таково: невозможно полагать, что таинства изначального христианства утратили свой инициатический характер, поскольку последний постоянен и неизменен. Генон опровергает это, отвечая: «Эта неизменность и необратимость присуща лишь людям, получившим инициацию, но не тем ритуалам или особым жестам, призванным передавать духовные влияния, что служат «техническим» средством инициации».
Эта утрата инициатического характера христианских обрядов, эзотерических таинств, изначально задуманных как технический и экспериментальный аспект эзотерической доктрины, составляет часть «падения этого мира», которое внушили христианству западного мира условия эпохи. Это один из многих аспектов адаптации, уже не единожды нами упомянутой, когда речь шла о непредвиденных обстоятельствах конца цикла, одна из форм этой умышленной и необходимой секуляризации, в которой многочисленные современные историки, приписывая другим свой собственный менталитет и не способные судить прошлое кроме как через призму современного макиавеллизма, смутно различили корыстный политический маневр.
Генон противопоставляет им гораздо более легитимную точку зрения, когда пишет: «Принимая во внимание то печальное состояние, в котором в эпоху распространения христианства находились страны Запада, входившие в состав Римской империи, то без «падения» христианства на экзотерический уровень все они вместе взятые в скором времени лишились бы всякой традиции, так как их собственные традиции, и в особенности главенствующая греко — романская традиция, достигли точки крайнего вырождения, что свидетельствовало о безусловном и скором конце цикла их существования. Это «падение» не было ни случайностью, ни извращением, — наоборот оно носило "провиденциальный" характер, потому как лишь это не позволило Западу скатиться в тот период в ту же пропасть, в какой он находится в наше время».
«Дабы убедиться в том, что христианство во второй фазе своего существования, утратило инициатический характер своих «таинств» и превратило их в обычные экзотерические обряды, достаточно рассмотреть случай с крещением, от которого должно непосредственно зависеть все остальное. Об изначальном христианстве, несмотря на всю «тьму», что его окутывает, абсолютно точно, что в нем крещение давалось лишь при соблюдении множества строгих предписаний и после длительной подготовки. В настоящее время все обстоит прямо противоположным образом, и кажется, что Церковь прилагает все усилия на то, чтобы упростить и облегчить процесс осуществления этого таинства, которое может быть не только дано всякому человеку без какой — либо подготовки и вне зависимости от его качеств, но считается действительным, кто бы его не осуществил, в то время как другие таинства могут совершаться лишь священником определённого сана и исполняющего конкретные ритуальные функции».