Юлий Цезарь
Шрифт:
На суде он сказал: «Испытывая добрые чувства к царю Никомеду и к тем, кто возбудил дело против тебя, Марк Юнк, я не мог не взяться за этот процесс. Своих друзей нельзя оставлять в беде. Поэтому бесчестно отступиться от них, даже если им причинили вред наши семьи» [12] .
Цезарь также выступил в суде обвинителем Гая Кальпурния Пизона, который в бытность наместником североитальянской провинции осудил на смерть безвинного галла. Затем Цезарь защищал знатного нумидийца Масинту, пострадавшего от произвола царя Гиемпсала. Во время судебного заседания Цезарь так распалился, что схватил за бороду царского сына Юбу, представлявшего интересы отца. А когда Масинту все же признали царским данником, Цезарь укрыл его в своем
12
Авл Гелий, 5, 13, 6.
В 63 году Цицерона, одного из главных политических противников Цезаря, избрали консулом. Он родился в небольшом городке неподалеку от Рима, происходил из всаднического сословия, а вершин власти достиг благодаря уму, образованности и непревзойденному красноречию. Цицерон не снискал себе славы на поле брани, подобно Марию и Помпею, не был знатного рода, подобно Сулле, и не был богат, как Красс, но когда он выступал на Форуме, послушать его стекалась толпа. Однако своего крупнейшего политического триумфа Цицерон добился во время своего консульства благодаря подавлению заговора Катилины.
Катилина, подобно Цезарю, происходил из древней патрицианской, но бедной семьи. Он вместе с Помпеем и Цицероном служил под началом отца Помпея во время Итальянской войны. Став верным приверженцем Суллы, Катилина составил себе состояние в период сулланских проскрипций. В 68 году после своего преторства был наместником в Африке. В 66 году попытался стать консулом, но потерпел неудачу на выборах — его обвинили во взяточничестве в бытность наместником. Затем его заподозрили в попытке устранить силой избранных консулов, но не нашли тому подтверждения. Поддержанный Крассом, Катилина в 63 году предпринял еще одну попытку стать консулом. Другим кандидатом на эту должность стал Цицерон, но хотя он слыл превосходным оратором и способным администратором, римский нобилитет посчитал неуместным избрание консулом «нового человека». Катилина добился поддержки многих сенаторов, включая Красса и Цезаря, посчитавших, что лучше избрать консулом знатного человека, хотя и не хватающего звезд с неба, но зато контролируемого. Тогда Цицерон начал клеветническую кампанию против своего конкурента, обвинив Катилину в желании ликвидировать республиканские устои Римского государства, что принесло результат: сенаторы поуняли свою кичливость и не стали мешать Цицерону выиграть выборы.
Катилина не сдался. Во время консульства Цицерона в 63 году он снова выдвинул себя в консулы, намереваясь добиться цели в следующем году. На этот раз, чтобы заинтересовать избирателей, он пообещал ликвидировать все задолженности, что привлекло на его сторону имевших большие долги патрициев, земледельцев и неимущие слои городского плебса. Однако против Катилины снова выступил Цицерон, охарактеризовав Катилину как ненадежного человека, представляющего угрозу традиционным устоям Римского государства, чем предопределил провал Катилины на выборах 62 года.
Тогда Катилина приступил к организации заговора, чтобы произвести государственный переворот и уничтожить своих противников во главе с Цицероном. Катилина намеревался собрать крупные силы из доведенных до отчаяния бедняков и недовольных властью членов нобилитета, после чего выступить против Рима в октябре 63 года, предать город огню, расправиться со своими политическими противниками и объявить себя правителем государства. Но Катилина не учел общественных настроений. Хотя недовольных властью было достаточно, мало кто хотел возвратиться в кровавые времена диктатора Суллы.
Платные информаторы Красса быстро узнали о заговоре и сообщили о нем Цицерону в анонимном письме. Цицерон поспешил в сенат и добился введения в городе чрезвычайного положения. На городских стенах появились стражники, следившие за возможным появлением неприятеля. Тем временем Катилина, ни от кого не скрываясь, свободно перемещался по городу и, как ни в чем не бывало, появлялся в сенате. Стали раздаваться недовольные голоса, обвинявшие Цицерона в преднамеренной клевете, — он, де, специально
О его планах узнал Цицерон и на очередном заседании сената использовал свое необыкновенное красноречие, чтобы заклеймить заговорщика и предотвратить развитие заговора.
В частности, он сказал: «О Катилина, на благо государству, на беду и на несчастье себе, на погибель тем, кого с тобой соединили всяческие братоубийственные преступления, отправляйся на нечестивую и преступную войну» [13] .
Катилина выслушал обвинительную речь Цицерона с полной невозмутимостью, и сенат, не имея прямых доказательств его вины, к великому неудовольствию Цицерона, отпустил Катилину с миром. Однако на следующий день Катилина исчез и вскоре объявился в Этрурии, в своем войске.
13
Цицерон. «Против Катилины», 1, 33.
Тем временем римские сторонники Катилины, не проявившие его дальновидности, принимали делегации аллоброгов, кельтского племени, населявшего земли на юго-западе от Женевского озера, завоеванные шестьдесят лет назад Римом и ставшие частью Внутренней Галлии, римской провинции. Как и все жители римских провинций, аллоброги страдали от произвола властей и непомерных налогов. Заговорщики решили, что в лице аллоброгов они могут найти союзников и, обрисовав обстановку, предложили им выступить против Рима. Аллоброги пришли в растерянность. Предложение было заманчивым: если Катилина одержит верх и придет к власти, то их, как им обещали, освободят от налогов, к тому же в ходе войны можно и поживиться. Но Катилина может и проиграть. Это допущение перевесило, и галлы рассказали обо всем Цицерону. Консул арестовал заговорщиков и созвал сенат на чрезвычайное заседание. Наконец в декабре даже самые недальновидные сенаторы осознали, что Катилина вместе со своими сторонниками и в самом деле замыслил произвести государственный переворот. Арестованных заговорщиков передали сенаторам, чтобы те их охраняли у себя дома (один заговорщик достался Цезарю).
На следующем заседании сената, на котором рассматривался вопрос о судьбе арестованных заговорщиков, на Цицерона сыпались похвалы, вгонявшие его в краску. Воспользовавшись поднявшейся шумихой, оптиматы решили, что наступило самое время покончить с популярами, обвинив их в участии в заговоре. Нашлись даже свидетельства о контактах Красса и Цезаря с Катилиной, которые надеялись использовать свое влияние в обществе, чтобы помочь заговорщикам. Но Цезарь о перевороте даже не помышлял, а Красс, разумеется, не хотел, чтобы с его многочисленных должников списали долги. Цицерон, хотя и, вероятно, считал, что Цезарь принимал участие в заговоре, не собирался устраивать «охоту на ведьм». Ему нужен был быстрый успех. Заговорщики арестованы, и чем скорее они будут осуждены, тем скорее он сделает себе имя в римской истории и положит конец недовольству тех, кто считает, что «новому человеку» не место у кормила правления.
Цицерон добивался того, чтобы арестованных сторонников Катилины немедля казнили, но ситуация была достаточно щекотливой. Как показал недавний суд над Рабирием, римляне порицают правителей, которые закрывают глаза на то, как осуждают на смерть людей без весомых правовых доказательств их прегрешений. Заговорщиков арестовали, и они больше не представляют угрозы Риму, рассуждал Цицерон, так что могут найтись сердобольные люди, которые воспротивятся смертному приговору.
Цицерону следовало увериться в том, что сенат поддержит его. Впрочем, он в этой поддержке теперь нисколько не сомневался, но все же надумал, чтобы пресечь на корню упреки римлян в свой адрес, сделать краткую запись о заседании, на котором сенат решит участь арестованных заговорщиков, и распространить ее в городе.