Юлл
Шрифт:
– Молодцы! – лицо Боба Айлингтона осветила улыбка. – Садитесь, пожалуйста, рассказывайте по порядку всё, что вы знаете, – обратился он к свидетелям, указывая на стулья.
Свидетельница, собственно говоря, была всего одна. Ею оказалась домработница мистера Эриксона Клааса – Элла Стоун, сорока двух лет отроду, вдова, мать троих детей. В этот вечер Элла стирала бельё в старенькой стиральной машине, в которой что-то замкнуло, от чего во всей квартире погас свет. Элла, панически боявшаяся электричества, не знала, что ей делать. В тот момент, когда она пыталась большими деревянными щипцами для белья вытащить штепсель из розетки, чтобы отключить стиральную машину, на улице, прямо
– А Вы не узнали кого-либо из них? – спросил Айлингтон. – Может быть, встречали кого-нибудь из них раньше?
– Нет, мистер, – скромно потупив глаза, сказала свидетельница, – впрочем, когда они убегали, то мне показалось, что первого, ну того, которого били, я, возможно, и видела, но точно сказать не могу, было уже темно и плохо видно. Да и всё произошло так быстро, я ничего, толком, и разглядеть то не успела, к тому же испугалась сильно.
– А могли бы Вы их узнать, если бы встретили ещё раз?
– Не знаю, мистер, я же говорю, темно было.
Айлингтон достал из стола альбом с фотографиями.
– Посмотрите фотографии этих людей, – попросил он Эллу, – может быть, кто-то из них покажется Вам знакомым?
Минут десять, пока домработница рассматривала фотографии, длилось молчание.
– Нет, – наконец, произнесла Элла Стоун, перевернув последнюю страницу и возвращая альбом, – я никого из них не знаю.
– Но Вы уверены, что один из них был седым? Как это может быть? Вы в начале разговора сказали, что оба они – молоды.
– Я ни в чём не уверена, – совсем растерялась свидетельница, – я повторяю, всё произошло так быстро, и было темно. Мне показалось, что у второго, в светлом костюме были седые волосы, но я могла и ошибиться.
– Но светлый костюм Вы хорошо запомнили? – настойчиво продолжал выяснять обстоятельства преступления Боб Айлингтон, внутренне негодуя на глупую домработницу мистера Клааса.
– Да, – согласилась с ним Элла Стоун, – про костюм я уверена, его я хорошо успела разглядеть.
И тут Айлингтон вспомнил сегодняшнего наглеца, бесцеремонно разглядывавшего его Мерседес, которому он так хотел всадить пулю между лопаток. У него от чего-то перехватило
– Высокий такой, волосы не вьющиеся, а волнистые, светлые, словно седые, черты лица необычайно тонкие, я бы сказал – европейские, кожа тоже необычного тёмно-серого, пепельного оттенка.
– Не знаю я, мистер, – испуганно отступила назад Элла, – не видела я подробностей.
– Ладно, ладно, не волнуйтесь Вы так, Айлингтон удовлетворённо потёр руки. – Большое Вам спасибо, и Вам, мистер Клаас, Вы нам очень помогли. – Вот Вам мои визитки, если вспомните ещё что-либо, или встретите кого-то из этих убийц, немедленно позвоните мне, либо дежурному по управлению, но лучше, сначала мне вот по этому телефону.
Мистер Клаас церемонно поклонился и первым вышел из кабинета, за ним следом выскользнула его домработница.
– Ну, ребята, хвалю! – Айлингтон в возбуждении и предчувствии удачи, прошёлся по кабинету. – Если я не ошибаюсь, то, возможно, я видел одного из убийц сегодня утром около своей машины.
Заметив недоумение на лицах своих подчинённых, Боб подробно рассказал им о сегодняшнем случае.
– Теперь мы его быстро отыщем, сейчас пойдём, и при помощи фоторобота составим его портрет, а дальше – дело техники.
Но, как оказалось, Айлингтон ошибался. Дело оказалось не таким лёгким, как он думал. Боб, вместе с сотрудниками криминалистической лаборатории просидел перед проектором четыре часа, доведя всех, в том числе и себя, до полной усталости. Примерив, огромное количество глаз, носов, губ, подбородков и других частей лица на экране, добиться удовлетворительного сходства так и не удалось. Получавшейся портрет никак не хотел соответствовать тому образу, который запечатлелся в памяти Боба. Пришлось ограничиться словесным портретом, который на следующее утро раздали всем дорожным полицейским и пешим патрулям.
В то время, когда Айлингтон, вместе со своими людьми тщетно пытался составить фоторобот, случайно увиденного им, подозреваемого в преступлении темнокожего в светло-сером костюме. Доктор Мабулс вместе с Сэмом Левисом сидели у себя дома, и Мабулс радостно сообщал своему новому приятелю о разговоре с Раулем Боуном. Левис принял эту новость совершенно спокойно, как должное, и довольно сдержанно поблагодарил Лео. Мабулс поначалу, даже, немного обиделся, но потом быстро отошёл. Остаток вечера они обсуждали завтрашний визит в вычислительный центр, и спать легли рано, так как завтра решили придти на работу до начала рабочего дня.
– Хограс, привет! Это Тимкэс. Приятной тебе ночи.
– Доброго тебе веселья, Тимкэс. Как у тебя дела?
– Плохо, Хограс. Очень тяжело не выходить за рамки шестого круга законов и соблюдать их в местных условиях.
– Ничего, Тимкэс, потерпи, несколько дней осталось, скоро мы покинем этот район и улетим на Базу. Там мы отдохнём вволю.
– А ты не знаешь на какую, Хограс? Вот, если бы на шестую, у меня от неё остались самые приятные впечатления. Как нас там принимали, какие там красотки!
– Не знаю, Тимкэс, это уже как решит Каргус, сам у него спроси, если хочешь.
– Слушай, Хограс, у меня к тебе дело. Попроси Браста, чтобы он разрешил мне один раз нарушить шестой круг, меня здесь очень оскорбили.
– Не дури, Тимкэс. Мы и так не знаем, какие выводы сделают на Икноте–два из нашего отчёта по программе «Поиск». Ты же знаешь, что это – эксперимент. Мы никогда ещё не забирались так далеко. При положительном результате, скорее всего, эту точку всё-равно законсервируют на длительное время. Каргус считает, что нам, пока, нет необходимости устраивать здесь Базу, слишком это далеко от Икнота и от активных зон.