Юмор нашей жизни

Гудошников Валерий

– Значит, вы занимаетесь этой деятельностью незаконно? – не отставал чиновник. – А этот бюст есть культурная ценность государства, незаконно используемая вами в личных целях.

– Ничем я не занимаюсь, – чернея и повышая голос, ответил Габдрахман. – И ничего не использую. Это моя голова, что хочу – то и делаю. Я её на мусорный свалка нашёл.

– Это не ваша голова, а товарища Сталина, – возразил чиновник, – а они на свалках не валяются.

– А я говорю, валяются! – всё больше возбуждался Барангулов. – Ты зачем приехал? Кто ты такой,

чтобы допрашивать меня? Я вот, – ткнул он себя пальцем в грудь, где висела медаль, – ветеран труда. А ты кто? Ты – никто, чтобы меня, ветерана, допрашивать. Вон сосед майор милиции и тот не допрашивает. А ты кто? Таких, как ты, – всё больше возбуждался Габдрахман, – в его времена, – показывал на бюст, – к стенка ставили.

– Слушай, поехали, – тихонько шепнула мужу жена чиновника. – Он же ненормальный.

Чиновник возражать не стал, сел в машину и уехал. Но событие это не забыл. А через день к даче Габдрахмана подкатила машина с надписью «Прокуратура», из которой вышли три человека: старший прокурор района, следователь по особо важным делам и сопровождавший их милиционер водитель.

– Вы хозяин? – вежливо осведомился прокурор, представившись.

– Я! – ответил Габрахман, уже по тону вопроса понимая, что вряд ли эти люди приехали к нему на экскурсию.

– А вот это, – кивнул прокурор на памятник, – что такое?

– Это Сталин! – ответил хозяин, дивясь про себя, что такой человек не знает отца народов.

– Я вижу, – сухо кивнул прокурор. – И спрашиваю не кто, а что?

Разницу между словами кто и что Габдрахман не понимал и потому повторил, внутренне раздражаясь:

– Говорю же, это Сталин.

– Где вы его взяли?

– На заводе, на свалка. Он там лежал.

– На свалке? – переглянулся прокурор со следователем. – А разрешение на его установку у вас есть от районного отдела культуры? И разрешение на индивидуальную деятельность?

– Нет. А разве нужно разрешений? Кто его даст, если эта голова на свалка валялся. И деятельности никакой у меня нет.

– Ну, про свалку мы ещё разберёмся. Вам придётся проехать с нами, гражданин Барангулов. Пройдите в машину.

– Зачем? Кутузка повезёте? – сразу вспомнились ему суровые сталинские времена.

– В следственный отдел для разбирательства. А вы, – кивнул милиционеру, – снимите голову с постамента. Это вещдок.

И поехал Габдрахман, провожаемый стенаниями жены, в районное следственное управление.

В кабинете следователь, заполнив анкетные данные в протокол допроса, начал следствие.

– Итак, гражданин Барангулов, где вы взяли бюст Сталина? Только не надо сказок про какие-то свалки.

– Я же вам говорил, на свалка он был.

– Так, не хотим правду говорить. На какой свалке он лежал?

– На заводе.

– Свалка на территории завода?

– Да!

– Значит, кража произошла на территории завода, – писал в протокол следователь. – А каким образом через проходную вынесли?

– Так и вынес. Вахтёр увидел, спрашивает: чей голова несёшь? Я

ему говорю: это не голова, это Сталин. Где взял, спрашивает, в заводском клубе спёр? Какой клуб, говорю? Сталин на свалке валялся. Ну, раз на свалке, говорил вахтёр, тогда неси дальше. Только вот кто у тебя купит эта голова?

– Вы что же, его продать думали? И сколько хотели получить?

– Не думал. Я думал его дома поставить, а жена говорит не надо этот… ин-терьер портить. Вот и поставил на даче.

– И организовали на нём подпольный бизнес?

– Зачем бизнес? Зачем подпольный? Под пол ничего нет. Он у ворот всегда стоял.

Следователь в сердцах отбросил ручку.

– Гражданин Барангулов, не прикидывайтесь шлангом. Предупреждаю, чистосердечное признание смягчит наказание за ваши незаконные деяния. Вы брали деньги с так называемых экскурсантов?

– С кого? Никаких денег я не брал. Один раз знакомый бутылка давал, молодец, говорил. Потому что Сталин – это голова! Вместе пили бутылка за здоровье Сталина.

– За здоровье, значит? Иосифа Виссарионовича давно нет в живых. За упокой наверно.

– Ну, этот нет в живых, как его Вис-са-рионывич, я такого не знаю, – а Сталин живой.

Поразительно, но Габдрахман не знал ни имени, ни отчества Сталина. Для него он был идол, божество. Просто Сталин. Как для мусульманина Аллах. Следователь, задав ещё несколько вопросов и поняв, что больше от этого фанатика ничего не добьётся, подписал его пропуск.

– Вы свободны.

– Мне кутузка идти? – осведомился Габдрахман.

– Какой кутузка, чёрт возьми! – следователь невольно стал говорить, как и его клиент. – На улицу идите. Домой. Это вот при нём, – кивнул на лежащую на подоконнике голову вождя, – ты б точно в свой кутузка пошёл.

– При нём стенка давали,– согласился Габдрахман, понявший, что никто никуда сажать его не хочет. – А как же он?

– Кто он?

– Ну, этот?

– Кто этот?

– Сталин. Он тоже свободен?

– А, этот! Этот не свободен? Без него иди.

– Но это мой голова!

– Это вещественное доказательство. Мы будем проверять, где ты его взял.

– Свалка находил. Сколька раз говорю!

– Мало ли, что ты говоришь. Мы проверим. Не надо было предавать это дело публичности. Сигнал оттуда поступил, – поднял палец следователь. – Мы обязаны проверить. Зачем ты его на улице поставил?

Габдрахман вздохнул и посмотрел в засиженный мухами потолок, словно надеясь увидеть там чиновника, пристававшего к нему с глупыми вопросами.

– Как зачем? – удивился он. – Человека на свалка бросили. Это же не бандит какой-то, это Сталин. При нём порядок был. А сейчас…

Барангулов снова грустно вздохнул и махнул рукой. Бросив прощальный взгляд на своего кумира, он покинул кабинет следователя. Домой его на милицейской машине уже не повезли, добрался на автобусе.

– Отпустили? – прослезилась жена. – А ты всё говорил, дурачок, за Сталина стенка ставят. А голову-то не отдали?