Юмор – выше пояса. Записки сатириста. Смехотворения
Шрифт:
Четверть века Михаил Воловик являлся членом редколлегии башкирского сатирического журнала “Хэнэк” (“Вилы”). И все эти годы он был близким товарищем и другом не только главного редактора, то есть, моим, но и всех без исключения сотрудников редакции. Вместе мы организовывали «весёлые встречи» с рабочими и специалистами. А сколько писем мы с ним писали в обком и ЦК с просьбой разрешить издавать наш журнал и на русском языке! Правда, все наши обращения остались тогда без ответа. Но, в конце концов, мечта Михаила Яковлевича и всех башкортостанских сатириков осуществилась. Вот тогда-то он стал моим настоящим помощником. Как автор, он не только сам принимал активное участие в «Вилах», но и привлекал
Человек большой души и разносторонних интересов, Михаил Воловик всегда был в гуще жизни, оперативно откликался на события, происходившие в стране, меткими, лаконичными стихами, баснями. Не случайно он так поведал читателям о себе:
Мои стихи рождаются в свой срок,Я летописец, а не пророк.Произведения сатирика злободневны, как никогда, и сейчас. Вот, например:
Когда наводит бес порядок,То обеспечен беспорядок.В метких, афористично ёмких стихах даются обобщения, бьющие не в бровь, а в глаза тем, кому собственное спокойствие, безделье и инертность дороже прогресса. Вообще, лаконичность формы, умение в нескольких строках дать меткую, я бы даже сказал, убийственную, характеристику – главное достоинство сатиры Михаила Воловика.
Второй особенностью творчества поэта-сатирика является уникальная способность создавать и очень кстати применять каламбурные рифмы и словосочетания. Тут в каждом произведении – поэтические находки, из них слова не выбросишь и не вставишь.
И третье – умение показать типичные негативные явления во всей их неприглядности, уродливости, да так, что они никого не оставляют равнодушным. Произведения баснописца работают на позитивную реформу, на защиту природной и духовной среды. И нельзя не согласиться с автором, когда он утверждает: «Мы каковы – таков наш край!»
Неоценимую помощь Михаил Яковлевич оказал своим башкирским коллегам переводами их произведений на русский язык. Он подарил читателям антологию башкирской сатирической поэзии – книгу «Мысли вслух», куда вошли лучшие произведения местных авторов. Эта книга была удостоена специальной премии Союза писателей Башкортостана.
Лично я благодарен Михаилу Яковлевичу за его благородный труд по переводу на русский язык моих сатирических стихотворений и поэмы «Длинная рука». (В скобках скрою свою улыбку: а у тогдашних воров руки были ещё не так длинны, как у нынешних!) Именно благодаря переводам М. Воловика русский читатель впервые узнал о существовании в мире поэзии некоего молодого башкирского поэта-сатирика со странноватым именем Мар. Салим. (Это сейчас, отмечу опять в скобках, знают многие, что означает сей псевдоним в переводе со старотюркского.)
Михаил Воловик первым из русских поэтов-сатириков обратился к художественной обработке башкирского фольклора, написав поэмы о Ерэнсэ-Сэсэне и Алдаре-Кусэ. Особенно тепло приняли читатели и критики его “Сказание о Ерэнсэ-Сэсэне”, изданное в Уфе на русском и башкирском языках.
Для многих молодых писателей дядя Миша был наставником. И не только для молодых. Коллеги по сатирическому цеху учились у него трудолюбию, бережному отношению к слову.
Мало кто из литераторов трудился столь много, постоянно, плодотворно, как Михаил Воловик. До последнего дыхания он не выпускал из рук авторучку. И как обращение и завещание нам, россиянам, осталось его
Русский поэт с башкирской душой
Щедрая башкирская земля породила немало талантов разных национальностей. Многие из них, повзрослев, уезжали из республики на свои исторические родины, а русские в основном – в Москву, и там становились большими мастерами, знаменитыми людьми, а то и великими личностями. Редкие «самородки» нашли своё счастье не где-нибудь вдали от малой родины, а именно здесь, где они родились и выросли. Именно таким был и наш Александр Филиппов.
Он сам не раз повторял, что как поэт формировался под воздействием той земли, на которой родился и жил. Красоту родной земли, необъятных просторов Башкортостана воспевает он с особой теплотой и любовью. Приведу лишь один пример – одну строфу из многочисленных подобных стихотворений:
Где б я ни был, под любыми звёздами,На дорогах, на путях любых,Я зову башкирскими берёзамиСилуэты вышек буровых.Александр Филиппов, как все русские поэты, превозносит берёзы, но не русские, как обычно, а – башкирские. Прав, стократ прав народный поэт Башкортостана Равиль Бикбаев, который отметил: «Александр Филиппов пишет о своей любви к башкирам и Башкортостану порою так, как этого не могут сами башкирские поэты».
Да, Александр Филиппов – русский поэт, но – с башкирской душою. Поистине так! Он сам любил рассказывать, что вырос среди удивительных башкирских людей, с детских лет дружил с башкирами – и потому ощущает себя башкиром. (Кстати, отмечу в скобках, Александр Павлович неплохо знал башкирский. Правда, говорил не так, как его земляки – южные башкиры, а на северо-западном диалекте. Объяснял он это влиянием языка жены-татарки). И неудивительно, когда такой поэт становится в Башкортостане своим, родным. И вполне заслуженно было присвоено ему звание «Народный поэт Республики Башкортостан». Впервые и пока единственному русскому поэту в мире!
Александр Павлович был чрезвычайно общительным, дружелюбным. И друзей у него было множество. Особенно среди башкирских поэтов и писателей.
Лично я с ним дружил с давних советских лет. Несмотря на разницу в возрасте, мы довольно быстро нашли общий язык. Особенно близкие отношения установились в 90-е годы прошлого века, когда начал выходить журнал «Вилы» на русском языке, и он частенько печатал у нас свои стихи в жанре сатирической публицистики.
А когда Александр Филиппов был назначен главным редактором новорождённого издания – газеты «Истоки», наши творческие связи стали ещё более тесными. Не было у него ни малейшего признака ложной скромности, он никогда не стеснялся обратиться с любым вопросом к своему более «опытному коллеге», проработавшему уже больше десяти лет главным редактором, открыто и всегда искренне просил то, чем я мог помочь ему в непростой редакторской деятельности.