Йун Габриэль Боркман
Шрифт:
Боркман (нетерпеливо). Таковы люди, Элла. Они сомневаются и верят сразу. (Как бы про себя.) Вот почему, должно быть, я и не хотел взять с собою на шаре тебя с твоим достоянием.
Элла Рентхейм (напряженно). Почему же? Скажи - почему?
Боркман (глядя в сторону). Не очень-то охотно берут с собой в такой путь то, что всего дороже.
Элла Рентхейм. Ты брал с собою то, что было тебе всего дороже. Все свое будущее... свою жизнь...
Боркман. Жизнь не всегда самое дорогое.
Элла
Боркман. Теперь мне так кажется.
Элла Рентхейм. Что я была тебе дороже всего?
Боркман. Да, выходит так...
Элла Рентхейм. Но ты еще задолго до того изменил мне... и женился... на другой.
Боркман. Изменил тебе, говоришь? Должна же ты понимать, что были, значит, высшие... или другие соображения... которые принудили меня. Без его помощи я бы не пробился.
Элла Рентхейм (стараясь побороть свое волнение). Ты, значит, изменил мне из высших соображений.
Боркман. Я не мог обойтись без его помощи. А он ценой своей помощи назначил тебя.
Элла Рентхейм. И ты не постоял за ценой. Уплатил сполна. Не торгуясь.
Боркман. Другого выбора не было. Или победить, или пасть.
Элла Рентхейм (дрожащим голосом, глядя на него). Но тогда правду ли ты говоришь, что я была тебе в то время дороже всего на свете?
Боркман. Ив то время, и после. Долго-долго спустя.
Элла Рентхейм. И все-таки ты променял меня тогда... Торговался с другим человеком за свое право любить. Продал мою любовь за... пост директора банка!
Боркман (угрюмо, подавленно). Необходимость заставила меня, Элла.
Элла Рентхейм (вся дрожа, вне себя поднимается с дивана). Преступник!
Боркман (вздрагивает, но овладевает собою). Это слово я слышу не впервые.
Элла Рентхейм. О, не думай, что я говорю о том, в чем ты мог провиниться перед законом и правом! Что мне за дело до того, как ты распорядился всеми этими акциями и облигациями или что там было еще! Если бы только мне было позволено стать рядом с тобой, когда все обрушилось на твою голову...
Боркман (напряженно). Что тогда, Элла?
Элла Рентхейм. Верь мне, я с радостью разделила бы с тобою все. И стыд, и разорение, все, все! Помогла бы тебе перенести все!
Боркман. И ты бы захотела? Смогла бы?
Элла Рентхейм. И захотела бы, и смогла! Тогда ведь я еще не знала о твоем огромном, ужасном преступлении...
Боркман. О каком? Что ты имеешь в виду?
Элла Рентхейм. Я имею в виду преступление, за которое нет прощения.
Боркман (вперив в нее взгляд). Ты себя не помнишь, Элла.
Элла Рентхейм (подступая к нему). Ты убийца! Ты совершил великий, смертный грех!
Боркман (отступая к пианино).
Элла Рентхейм. Ты убил во мне душу, живую душу, способную любить! (Подступая к нему.) Понимаешь, что это значит! В Библии говорится об одном загадочном грехе, за который нет прощения. Прежде я никогда не понимала, что это за грех. Теперь понимаю. Самый великий, неискупимый грех - это умертвить живую душу в человеке, душу, способную любить!
Боркман. И по-твоему, я повинен в этом?
Элла Рентхейм. Да, повинен! Я, собственно, и не знала, что, в сущности, постигло меня, - не знала до сегодняшнего дня. Твою измену мне ради Гунхильд я приписывала обыкновенному мужскому непостоянству с твоей стороны и бессердечным уловкам - с ее. И мне почти кажется, что я презирала тебя немножко, вопреки всему. Но теперь я вижу: ты изменил любимой женщине. Мне, мне, мне! Ты мог ради выгоды продать то, что было тебе самому дороже всего на свете! Ты повинен в двойном убийстве! Убил и свою и мою душу!
Боркман (овладев собой, холодно). Как я узнаю твой страстный, необузданный нрав, Элла! Конечно, тебе вполне естественно смотреть на дело так. Ты ведь женщина. И для тебя, как видно, и нет ничего другого на свете...
Элла Рентхейм. Нет и не было!
Боркман. Ничего, кроме велений сердца...
Элла Рентхейм. Ничего больше! Ничего больше! Совершенно верно.
Боркман. Но ты помни, что я мужчина. Как женщина ты была мне дороже всего на свете. Но если на то пошло - одну женщину всегда можно заменить другой.
Элла Рентхейм (смотрит на него с усмешкой). Ты пришел к этому заключению, женившись на Гунхильд?
Боркман. Нет. Но у меня были свои задачи в жизни, и они помогли мне перенести и это. Я хотел объединить в своих руках все источники власти в этой стране. Все богатства, которыми кишат здесь земля и скалы, леса и море... хотел я подчинить себе, обеспечить свою власть и тем создать благосостояние тысяч и тысяч людей.
Элла Рентхейм (вся уйдя в воспоминания). Я знаю. Много вечеров провели мы, беседуя о твоих планах...
Боркман. Да, с тобою я мог беседовать, Элла.
Элла Рентхейм. Я шутила над твоими планами и спрашивала тебя, не хочешь ли ты разбудить всех дремлющих духов золота.
Боркман (кивая). Я припоминаю это выражение. (Медленно.) Всех дремлющих духов золота.
Элла Рентхейм. Но ты-то не шутил. Ты говорил; "Да, да, Элла, я именно этого и хочу".
Боркман. Так оно и было. Мне только надо было твердо стать ногой на первую ступень... А это зависело тогда от одного человека. Он мог и хотел доставить мне руководящее положение в банке, если я, со своей стороны...