Юная леди Гот и призрак мышонка
Шрифт:
Глава седьмая
Ада провела Эмили в большой зал, откинула ковёр на стене и указала ей на открывшийся узкий проход.
– Пошли!
Они спустились по каменным ступенькам и двинулись вдоль тёмного коридора с вереницей дверей.
Ада остановилась и открыла ближайшую из них. Заглянув внутрь, девочки убедились, что комната пуста – если не считать старого
– Мне казалось, Купальня Зевса где-то здесь…
И в этот момент их внимание привлекли неожиданные звуки из-за соседней двери. Кто-то негромко пел – нежно, задумчиво и очень, очень красиво.
Ада и Эмили пошли на звук. Он доносился из-за парных дверей с медными кольцами вместо ручек.
– Вот она, Купальня Зевса! – радостно шепнула Ада.
Эмили взялась за одно кольцо, Ада – за другое, они толкнули двери и вошли внутрь. Пение тут же прекратилось.
Середину комнаты занимал бассейн, заполненный неподвижной зелёной водой. В центре его возвышалась скала, на её вершине громоздилось гнездо из веточек и сучьев. И в этом гнезде сидело страннейшее создание, которое Аде только доводилось встречать.
Голова женщины на туловище крупной птицы – это существо точно не относилось к числу комнатных фазанов.
Женщина-птица подняла глаза. Они оказались цвета грозового моря. Волосы же отливали чернотой самого чёрного лебедя, их мелкие завитки были откинуты назад и схвачены обручами из сияющей бронзы.
Птичье тело покрывали перья цвета тёмной морской травы, а оперение хвоста и крыльев сияло золотом. Как и когти на лапах.
Ада не могла отвести глаз. Воистину, из всех странных, причудливых, древних созданий, позабытых в заброшенном крыле, эта была самой причудливой! И самой прекрасной.
Позади себя Ада услышала стук и щелчок. Это Эмили спустила с плеч свой этюдник и раскрыла походный стул.
– Привет! – сказала Ада как можно отчётливее и дружелюбнее. – Меня зовут Ада. Приятно познакомиться.
Женщина-птица наклонила голову набок, как любопытная чайка, и дружелюбно ощерилась. Ада заметила ряд тонких и острых, как иголки, зубов.
– Я Сирена Шестая, – ответила она мелодичным голосом. – Ведущая солистка летнего оперного театра Итаки… Вообще-то наш «театр» – это просто скала в море, – добавила она со смешком. – Но толпы моряков стекаются отовсюду, чтобы меня послушать.
– А здесь вы что делаете? – спросила Ада.
Эмили тем временем прикрепила к папке лист акварельной бумаги и принялась за работу. Глаза её широко раскрылись от восхищения.
– Великий лорд Гот! – воскликнула Сирена Шестая. – Он самолично меня пригласил. Меня и моих хористок: Орфию, Эвридику и Персефону.
Ада была так заворожена видом женщины-птицы, что поначалу даже не обратила внимания на птичью клетку, свисающую с потолка
– Рады познакомиться, – пропели они хором, переступая ногами и подпрыгивая на жёрдочке.
– Вот, полюбуйся…
Сирена порылась в гнезде и вытянула слегка помятый пригласительный билет на плотной бумаге с золотым обрезом. Потом повернула его к Аде, чтобы та могла прочесть:
– Чего я не понимаю, – продолжала Сирена, нахохлившись и переступая лапами, – так это того приёма, который лорд Гот нам здесь оказал. Взгляни сюда!
Ада взглянула.
Одна из лап Сирены Шестой была схвачена металлическим кольцом. От него шла цепочка к прочной скобе, привинченной в свою очередь к бортику бассейна.
Гарпии постучали по прутьям своей клетки – и Ада убедилась, что её дверца тоже закрыта на висячий замок.
– Служитель лорда Гота кормит меня копчёным лососем, а моих девочек – мышами. Но… – глаза Сирены сверкнули, она распахнула свои золотые крылья, – мы артистки! Мы не можем так жить!
Звуки её прекрасного голоса отразились от стен.
– Так жить, так жить… – мелодично повторили гарпии из клетки.
Сирена Шестая перевела взгляд на Эмили Брюквидж и её акварель.
– Какая вы красивая! – с чувством воскликнула Эмили, смешивая серо-зелёную краску, соответствующую оперению женщины-птицы.
Сирена застыла на месте, не отводя взгляда от Эмили.
– Я вижу, у тебя тоже душа художника, – сказала она наконец. – Ты должна запечатлеть мою красоту… и мои страдания!
Ада тем временем продолжала разглядывать металлическое кольцо на лапе Сирены.
– Боюсь, здесь произошло какое-то недоразумение, – сказала она. – Я немедленно сообщу моего отцу, лорду Готу.
Но Ада понимала, недоразумение здесь ни при чём. Это Мальзельо пригласил Сирену и гарпий в Грянул-Гром-Холл и посадил их на цепь. И у Ады было нехорошее чувство, что она знает зачем…
Она оглядела Купальню Зевса. Никаких комнатных фазанов. А ведь комнатная охота назначена на послезавтра, на вечер субботы.
– Так ты дочь лорда Гота? – спросила Сирена, по-прежнему не меняя позы. – Ты мне нравишься. Ты очень вежливая. Не то что слуга лорда Гота.
В эту секунду Уильям Брюквидж ворвался в комнату. Его лицо было цвета темноты и паутины, но на глазах приобретало оттенок мрамора. Захлопнув за собой двери, он повернулся к Аде и Эмили.
– Мальзельо! – выкрикнул он, срывая сюртучок и расстёгивая пуговицы на рубашке. – Он проснулся! Он идёт… сюда!