Юная леди Гот и призрак мышонка

Риддел Крис

В первом экипаже, элегантной четырёхместной коляске, прибыли леди Джордж, герцогиня Девонская, и её спутник, Тристрам Шенди-Джентльмен. Стариннейшие друзья лорда Гота, они из года в год были непременными гостями его загородного приёма. Лорд Гот тепло их поприветствовал и проводил внутрь вместе с тремя породистыми далматинами, прибывшими в их экипаже.

Следующий

экипаж – драндулет с дырявой крышей – привёз двух приглашённых поэтов, Докольриджа и Де Клизмера. Во время каждой встречи они устраивали яростные споры, но ещё не пропустили ни одного приёма. Лорд Гот пожал им руки – и оба поэта тут же вступили в горячую дискуссию о том, кто за кем должен пройти в дверь.

Следом в открытой коляске, запряжённой двумя тяжеловозами, подкатили доктор Джинсон, создатель знаменитого словаря, и его верный биограф Макдуф.

Ада ни разу не слышала, чтобы доктор Джинсон произнёс хотя бы слово. Он всегда ходил в тёмных очках и носил необъятные клетчатые панталоны. Макдуф, напротив, отличался крайней худобой, говорил не останавливаясь и не расставался с длинной клюшкой для гольфа, чтобы отгонять рыжих белок, перед которыми он испытывал безотчётный страх.

Учёный муж с превеликим трудом вылез из коляски, отряхнул солому с панталон и молча потряс руку лорда Гота. Следом за ним это проделал Макдуф, рассказывая при этом лорду Готу что-то чрезвычайно умное, – только что услышанное им от доктора Джинсона. Проводив эту парочку внутрь, хозяин снова вышел на крыльцо, чтобы встретить следующий экипаж.

Это оказалась двуколка Мартина Дринкинса. Неукротимого карикатуриста легко было узнать по седым всклокоченным волосам и бровям, а также по боксёрским перчаткам, которые он никогда не снимал, даже когда рисовал – чтобы всегда быть готовым дать отпор.

По счастью, необходимость в этом возникала нечасто. Никто не был в состоянии даже разобрать, что изображено на его карикатурах, не то что всерьёз обидеться. Лорд Гот попытался было пожать ему руку, но убедившись, что это невозможно, просто похлопал неукротимого карикатуриста по спине – прежде чем повернуться к последнему экипажу, как раз подкатившему к крыльцу.

Это была превосходная карета из баварской сосны, с парой оленьих рогов, прикреплённых спереди и сзади. Её, гарцуя, влекла шестёрка тщательно убранных австрийских лошадок в малиновых попонах. Дверца открылась – и на землю опустились шесть малиновых ступеней. Лорд Гот галантно взял показавшуюся маленькую ручку и поднёс к губам. Из глубины кареты послышался совершенно девчачий смешок, затем наружу показалась тонкая, изящная молодая дама, одетая в чёрный жакет с кружевным стоячим воротничком и в чёрную полосатую юбку.

– Мэри Вермишелли, сочинительница, – сказала дама. – Чрезвычайно рада с вами познакомиться, лорд Гот. Я ваша давняя почитательница.

Лорд Гот выпустил руку Мэри Вермишелли и слегка поклонился.

– Я тоже чрезвычайно рад, – сказал он своим спокойным учтивым голосом.

Мэри Вермишелли протянула хозяину

книгу в кожаном переплёте, которую она держала в другой руке, тоже обтянутой чёрной перчаткой.

– Это экземпляр моего бестселлера, – сказала она кокетливо. – «Монстр, или Спятивший Прометей». Ну, вы, наверно, о нём слышали.

Но прежде чем лорд Гот успел что-либо ответить, белоснежная морская птица спикировала сверху, выхватила жёлтым клювом книгу из рук автора, взмыла обратно в небо и скрылась за крышей.

– Вы говорили, что ваша книга популярна, – произнёс глубокий голос из кареты, – но это уже чересчур.

Через мгновение на пороге кареты возникла фигура высокого мужчины в широкополой шляпе, закутанного в чёрную накидку из медвежьей шкуры. Между шляпой и накидкой сверкали синевой льдистые глаза, висели длинные усы с напомаженными острыми кончиками и выступала массивная нижняя челюсть, особенно заметная, когда её обладатель начинал говорить.

Мэри Вермишелли покраснела и снова по-девчачьи хихикнула.

– Это Руперт фон Хельсинг, – сказала она лорду Готу. – У моей коляски сломалась спица за несколько миль отсюда, и герр фон Хельсинг спас меня. Вообразите себе мою радость и изумление, лорд Гот, когда выяснилось, что мы оба едем на ваш приём.

Лорд Гот поднял бровь, и Ада поняла: он не помнит, чтобы герру фон Хельсингу посылалось приглашение. Но он, разумеется, был слишком вежлив, чтобы заострять сейчас на этом внимание.

Мальзельо шагнул вперёд из-за спины лорда Гота.

– Насколько мне известно, милорд, герр фон Хельсинг – чемпион Мюнхена по беговельным забегам, – проговорил егерь своим тоненьким сладким голоском.

– Вот как? – произнёс лорд Гот, учтиво осклабившись. – Что ж, добро пожаловать в Грянул-Гром-Холл.

Он пожал руку Руперта фон Хельсинга и добавил:

– Ужин в восемь.

Глава одиннадцатая

Ада, тяжело ступая, взобралась по лестнице и протопала по коридору в свою комнату. Она надеялась, что на сей раз отец её хорошо слышал, потому что не хотела его разочаровывать, как вчера, когда она выскочила ему навстречу без своих тяжёлых башмаков. Но всё, похоже, шло нормально. Так она твердила себе, открывая дверь. Люси Борджиа обо всём позаботится. Ада знала свою новую гувернантку меньше суток, но ей уже казалось, что это будет лучшая гувернантка.

Ужин назначен на восемь. Аде было прекрасно известно: всё, что от неё требуется – это тихо сидеть на дальнем конце длинного стола с паровозиком и восхищённо внимать искромётным беседам высокоучёных гостей лорда Гота. К самой Аде никто не обращался: она была ещё ребенком и заведомо не могла сказать ничего интересного. А кроме того, все они были слишком заняты теми умными мыслями, которые должны были высказать сами. Ада могла только надеяться, что Эмили и Уильяма тоже позовут на парадный обед.

Она вышла в гардеробную. Её пятничный вечерний наряд уже лежал на пятнистом диване. Он включал в себя атласное платье цвета ночного неба, пару чёрных перчаток по локоть, украшенную звёздами, и тиару в виде полумесяца с лебединым пером.

Ада надела платье и перчатки, убрала волосы и водрузила на голову тиару. Потом поискала глазами обувь. Рядом с диваном, вместо обычных громыхающих башмаков, стояла пара изящных бальных туфелек с цокающими каблучками.