Юная шаманка Пом
Шрифт:
– Кажется, плохие гены взяли в нашей семье верх. Чэён была вся в отца. Когда я узнала о его измене… Вы и представить не можете, каково это: смотреть на дочь – и видеть в ней мужа. Знаю, она ни в чем не виновата, но я вела себя точно так же, как моя мать. Странно, почему люди руководствуются в первую очередь эмоциями, а не логикой?
Она смотрела на свое отражение в бокале.
– Признаю, порой я уделяла Чэён недостаточно внимания. Хотя как мать пыталась поддерживать ее во всем. А эта эгоистка…
Она вдруг посмотрела на следователя
– Вам ведь еще нет и тридцати? Только ответьте честно: вашему поколению действительно тяжело? Поверить не могу. Вы в наши времена не жили. Первое, что я уяснила, поступив в медицинский: надо знать свое место. Старшие курсы всегда измывались над младшими, будь то врачи, полицейские или прокуроры, и это казалось обычным делом. Вы знаете, что такое бедность? Что такое топить дом углем? Да как ваше поколение вообще может жаловаться? С пятого класса Чэён кричала на меня, говорила, что презирает, считает самым ничтожным человеком на земле. Вся в отца – не знала, что за слова надо отвечать. Но я не могла ничего возразить ей, слишком боялась ее ранить. А он… этот гад… Скажите, почему жертва страдает больше, чем обидчик?
Ли промолчал. Эта исповедь его уже порядком утомила.
– Я бы хотел осмотреть комнату Чэён.
Госпожа Юн небрежно махнула рукой, предоставляя ему полную свободу действий. Наконец Ли мог приступить. Он прошел через гостиную и открыл дверь.
Стены в комнате были приятного салатового цвета. Похоже, что после смерти девушки здесь ничего не изменилось. Следователь надел резиновые перчатки и подошел к письменному столу. На нем стояла фотография улыбающейся Чэён.
Ли взялся за расследование сразу после обнаружения тела, но дом тогда осматривал Пак. Он принес в полицейский участок личные вещи Чэён, но никаких зацепок они не дали. Сейчас следователь Ли, стоя у стола, рассматривал фотографию. Она была яркой: вероятно, сделана недавно. Пак считал, что родители поставили ее сюда в знак скорби. Ли, хотя и был с коллегой в натянутых отношениях, понимал, почему тот пришел к такому выводу. Но обычно после смерти человека ставят большую фотографию. Что-то не сходилось.
Ли предположил, что снимок сделан на полароид, в неформальной обстановке. В последний год Чэён ни с кем не дружила. Одноклассники считали ее неприветливой, даже говорили иногда, что от нее исходит негатив. Но на фотографии она выглядела счастливой. Судя по всему, ее связывали особые отношения с автором снимка. Похоже, фото могло стать важной уликой: снимки, сделанные на полароид, обычно датируются. Кроме того, когда снимок выползает из полароида, требуется какое-то время, чтобы он высох, потому на нем часто остаются отчетливые отпечатки большого и указательного пальцев.
Следователь перевернул рамку и осторожно достал фото. Как и ожидалось, на обратной стороне значились дата и время.
Убрав снимок в рамку, он вернулся с ним в гостиную. Госпожа Юн, словно очнувшись, вопросительно посмотрела на него:
– Какие обычно мотивы у убийц?
–
– Сперва вы должны изучить материальное положение нашей семьи, я права?
– Да.
– Скажите, смерти предшествовал половой акт? – внезапно спросила она.
– Признаков сексуального насилия обнаружено не было.
– В день убийства, может, и нет, а вообще?
Следователь знал ответ, но ему было некомфортно разговаривать на эту тему. Он произнес:
– Половая связь отсутствовала.
Госпожа Юн взяла у него фотографию:
– Даже самая плохая мать поймет, что ее дочь влюблена. Посмотрите на ее лицо.
На снимке Чэён выглядела очень счастливой.
– Вы когда-нибудь слышали об убийствах на почве школьной травли? – спросила госпожа Юн.
– Я, конечно, знаю много случаев школьной травли, но чтобы убить… Надо проверить, но, насколько мне известно…
– Понятно, значит, такого не бывает. А на почве отношений ученика и взрослого?
– Мы прорабатываем эту версию.
– Прорабатываете? Сколько уже времени прошло с момента ее смерти! Вы чем вообще заняты? – взорвалась она. – Найдите его! Найдите убийцу! Он отнял у меня все!
Ее глаза покраснели от слез. В них читалась глубокая скорбь, которую сможет вылечить только время.
– Когда расследование закончится, мы вернем вам фотографию, – спокойно произнес следователь.
– Сожгите ее к чертовой матери! – закричала госпожа Юн.
Ли направился к выходу.
– Нет, не сжигайте! – Она бросилась к нему и трясущейся рукой схватила за пиджак. – У меня нет других ее фотографий. Ни одной, даже на телефоне. Я любила Чэён больше жизни… Почему же у меня нет ее снимков…
Она упала на колени. Следователь не отреагировал: ему казалось неуместным утешать мать жертвы.
Ее крики перешли в стоны.
– Доченька… – всхлипывала, сидя на полу, госпожа Юн.
Ли скептически размышлял о произошедшем. Сон Чэён отравили, а профессиональная деятельность ее родителей, по иронии судьбы, связана с медикаментами. Следователь планировал наведаться в университет, где работала мать жертвы, и допросить местного фармацевта: не было ли в последнее время в поведении госпожи Юн чего-то странного?
«Следователей никто не жалует. Ни преступник, ни жертва», – думал Ли.
Он вышел из огромного, как склеп, дома, который переживал не лучшие времена, и вернулся к машине.
Школьные знаменитости
Наступило время обеда. Пом, Сохи и Еха заняли стол у окна.
– Приходите после школы ко мне, – приказным тоном произнесла Пом, – оторвемся.
Сохи и Еха переглянулись.
– Оторвемся? Что ты имеешь в виду?
– Да что вы вообще знаете про развлечения! Играли когда-нибудь в рамми?
Детективы молча смотрели на нее в недоумении.