Юное сердце на Розе Ветров
Шрифт:
– И за будущую журналистку, которая в перспективе просто обречена на успех! – весело добавил Амане, чокаясь с ней бокалами. «Интересно, он когда-нибудь сидел вот так вот с друзьями, общался с девушками?»
– Юу, о чем задумался? – увидев, что друг немного погрустнел, подтолкнул его Шинья.
– Да так просто, – слабо усмехнулся ему Амане, отметая внезапно охватившие его мысли о враге.
– Если станешь грустить в присутствии дамы, она может посчитать, что это из-за нее, – произнес Глен.
– Да нет, нет,
– Не стоит, я и не успела ничего такого подумать, – отозвалась та, с какой-то загадочной улыбкой. Ее позабавил вид внезапно смутившегося парня. Она расценила это поведение по-своему и поспешила успокоить.
– Тогда я рад. Очень не хотел бы, чтобы ты приняла мое поведение на свой счет, – мягко сказал ей Юичиро. От чего Шиноа вздрогнула и потупила взгляд.
– Я ведь уже сказала, – негромко произнесла она.
– Знаешь, мне уже пора, но я хочу спросить, не будешь ли ты возражать, если я проведу тебя до дома? – поглядывая то на Шинью, то на Шиноа, спросил Юичиро. Нечто странное творилось с ним. Не находя объяснения своим желаниям, он все же испытывал стремление побыть с ней еще некоторое время. В чувствах была полная неразбериха и суматоха, но, глядя на нее, ему казалось, что его сердце начинает биться чаще и, чтобы проверить что с ним происходит, он хотел остаться с ней еще хоть на сколько-то.
Едва заметно покраснев, Шиноа дала согласие.
– Хотя, – опомнился Юу. – У тебя уже есть провожатый. – Он воззрился на брата девушки.
– Эм, не сказал бы, – деловито заметил Шинья. – Мы с Гленом собирались к его тетке, она просила зайти, помочь с одной ерундой. Так что Шиноа должна была бы возвращаться домой одна. А если ты сам вызвался проводить ее, я буду спокоен за свою младшую сестренку.
– Значит, ты не имеешь ничего против? – уточнил на всякий случай Юичиро.
– Отнюдь, – покачал головой Шинья. – Совет да любовь, – хмыкнул он.
– Не смешно, – вспыхнула Шиноа. – Это еще ничего не значит. Он только проводит меня до дома.
– Вот именно, – хмуро покосился на друга уязвленный Амане.
– Юу, Шиноа, не кипятитесь, вы же знаете Шинью, – Глен укоризненно взглянул на товарища, который мог загубить свой же план, когда он только-только начал действовать. – Язык без костей.
– Я же шучу. Только не говорите, что восприняли мои слова всерьез?
– Нет, не восприняли, – смягчился Юичиро и поднялся из-за стола. – Идем? – взглянул он на девушку.
– Идем, – кивнула та и тоже встала из-за стола. Попрощавшись, они ушли из кафетерия.
– Ну как? По-моему, прошло отлично, – заложив руки за голову, Шинья откинулся на спинку стула.
– Еще рано делать выводы. Они только познакомились, –
– Зато они ушли вместе, и лица у них обоих были такие, что… Ох, нечего тут и сомневаться. План гениален, и ты должен признать это, – взирая на друга из-под полуприкрытых век, довольно проговорил Шинья.
– Ну, – Глен мешкался, не желая заранее праздновать победу, посему Шинья решил закрепить эффект следующей фразой.
– Общение с противоположным полом ему только на пользу. У него же никогда девушек не было. Не попрет он против зова природы, каким бы там ни был распрекрасным его злой гений-вдохновитель.
Ичиносе мог бы поспорить с ним на этот счет, причем успешно, но не стал, решив отдаться воле провидения.
– А это правда? – вместо этого спросил он.
– Что «правда»? – не понял Шинья.
– Что нас Мэгуми позвала.
– А, это! Да нет, – махнул рукой Хиираги. – Это я так выдумал, чтобы повод был.
– Тогда понятно, – вздохнул Глен и поглядел в витрину кафе на улицу, по которой некоторое время назад прошли Юичиро и Шиноа.
Когда Амане возвратился домой, то прямиком направился к себе. Пускай с девушкой он расстался еще возле ее дома, но до сих пор ощущал трепетное беспокойство в груди.
Неужели это она, мысли о ней вызвали в нем эти необъяснимые чувства?
Настолько заполонила его голову сестра друга, что позабыл даже о своем враге и том, как злился на него еще несколько часов назад.
«Удивительный день», – мысленно произнес Юичиро, взирая на черный потолок своей комнаты, лежа на постели. За окнами уже было темно, а на его губах все еще играла легкая улыбка, а на душе было легко и спокойно. Пожалуй, такое внутреннее равновесие, если не считать вызывающих непонятные приятные эмоции воспоминания о девушке, он испытывал только до момента, когда узнал, что Шиндо учится в этой школе. Потому что потом его жизнь превратилась в повторяющийся беспокойный кошмар. И как же было приятно вновь погрузиться в волнующее блаженство.
За окнами стеной льется серый дождь, с силой барабаня о стекла. Касаясь лбом холодного стекла, Микаэль с тоской глядит в сторону сливающегося с верхушками деревьев унылого горизонта. Немыслимо до какой степени может гнетить безысходность чужого непоколебимого решения. Не избежать, не отказаться. Мысль о том, что ему доведется играть в школьной постановке с людьми, которые ненавидят и призирают его и к которым он питает аналогичные чувства, без права выбора действует отравляюще на душу, уже привыкшую к вольности и забывшей, что значит истинное принуждение. Каждая частичка его естества противится моральному насилию и питает ожесточенные чувства к тому, кто принудил его к этому. Сейчас злость на Батори как никогда ранее охватывает Микаэля.