Юнона
Шрифт:
— Не надо бояться, Том. Я уже плавала в потоке его мыслей и видела его глазами. Там нет ничего злого.
— А между тем он говорил, что умеет причинять боль и убивать. И я почему-то ему верю.
— А мы разве не умеем?
— И мы умеем, — вздохнул Том. — Еще как умеем. Вот поэтому мне и страшно, Нэлли. Я смотрю на Марику и вижу, что можно искренне любить своих зверей и при этом ставить над ними опыты. Ты говоришь, в Си-О нет ничего злого? В ней тоже нет ничего злого. А как умирают ее звери? Хреново умирают. Очень хреново.
Они помолчали.
— Если бы мы были нужны ему для опытов, он бы не спрашивал нашего согласия, — не очень уверенно сказала она.
— Опыты могут быть разными. Психологическими в том числе.
— Он обещал не вредить нам.
— Мы не уточняли понятие вреда. А оно может трактоваться очень широко. Имея доступ к каждому нейрону, он может наводить в сознании любые ощущения, не причиняя телу ни малейшего ущерба. В том числе и мучить вас, как ему захочется… заставлять гореть заживо, как в христианском аду. Столько времени, сколько ему покажется интересным.
Нэлл с изумлением посмотрела на Тома.
— Ну, у тебя и фантазии, — пробормотала она.
Том резко обернулся.
— Черт подери, Нэлли! — воскликнул он, и ее снова обожгло яростью, бьющей из его глаз. — Я готов тысячу раз оказаться гребаным извращенцем, пугающимся собственных мыслей! Но меня душит осознание той власти, что он над тобой имеет! Если бы я знал, как это отменить… если бы можно было вернуться в прошлое и быть рядом с тобой, когда все это случилось…
— Том.
Он замолчал на полуслове, как будто ему заткнули рот. Сжал кулаки и снова отвернулся к постеру.
— Том, иди сюда.
Он, помедлив, повернулся, подошел, сел на пол, на прежнее место. Нэлл протянула руки, обняла ладонями его голову, запустила пальцы в волосы.
— Том, выкинь все это из головы, — негромко сказала она, пальцами перебирая короткие шелковые пряди и несильно массируя корни волос. — Ты смотришь в кривое зеркало. Я тоже могу напридумывать ужасов, если возьмусь за это дело всерьез.
Он глубоко вздохнул и закрыл глаза.
— Патрону не нужно завоевывать наше доверие, чтобы обречь нас на боль и страдание. Это можно было сделать гораздо проще, гораздо быстрее. Подобраться ночью, когда ты спишь, спеленать тебя в спальнике щупальцами и воткнуть иглу в затылок. Не дарить нам подарки, не пускать в свои сознание и память, не лечить Макса…
— И зачем он все это делает? — пробормотал Том, не открывая глаз.
— Не знаю. Хочешь — спроси его. Или давай я спрошу.
— Я сам, — быстро ответил Том.
— Хорошо, — легко согласилась Нэлл.
Она чувствовала, что он постепенно расслабляется. Дыхание стало более медленным и ровным, напряженные плечи опустились. Она мягко ввинчивалась кончиками пальцев в кожу головы, и вдруг поймала себя на странном желании — погрузиться глубже, запустить внутрь тонкие чуткие нити, прочитать его изнутри, как Книгу — а потом унести эту Книгу с собой. Желание было неожиданно сильным.
Том
— Это можно делать в скафандре, — говорила Марика. — Обработать его снаружи тиомицином — и вперед.
— Ты откроешь дверь его каюты — и споры снова занесет из коридора вместе с потоком воздуха, — возразила Линда.
— Не занесет, — отозвался Дэн. — В коридоре мы понизим давление до семи-восьми десятых атмосферы. Дуть будет только из каюты.
— О чем вообще речь, дорогие коллеги? — спросила Нэлл.
— А, ты еще не знаешь? — хмыкнула Марика. — С Земли, наконец, ответили на запрос Линды. Типа, они соберут комиссию, просчитают все риски и рассмотрят все возможности. В переводе с канцелярского на человеческий — Мишеля эвакуировать не будут.
— Вот дерьмо, — с чувством сказала Нэлл.
— Причем большое и ароматное, — согласилась Марика.
— И что теперь делать?
— Простерилизуем его каюту, — ответил Дэн. — Будет жить в изоляции. Тоже не здорово, но, по крайней мере, он сможет вставать, сидеть, ходить и принимать душ.
— А есть он как будет? — не сдавалась Линда.
— Разве контейнеры не стерильны?
— Изнутри стерильны. А на внешнюю поверхность все равно будут садиться споры из воздуха.
— Снаружи протрем контейнер тиомицином, — предложила Марика. — Чтобы все, что село из воздуха, сдохло на месте.
— Слишком опасно, — проворчала Линда.
— А какие у нас альтернативы? Годами держать его в медкапсуле? Или сразу заразить всем зоопарком?
Врач что-то пробурчала по-немецки.
— Для передачи еды я бы врезал в его дверь лоток с контуром орошения, — предложил Алекс Зевелев, и на зрительном поле появилась полупрозрачное изображение двери, в которой пунктиром вырезали прямоугольное отверстие. — В форме параллелепипеда, здесь и здесь сетка, сюда ставим контейнер. Когда внешняя дверца закрывается, контейнер обдаем раствором антибиотика, который потом стекает вот сюда. Потом Мишель открывает внутреннюю дверцу и получает стерильный контейнер. Обратная передача еще проще.
— И на каждую дверцу датчики, — подхватил Дэн. — Подключить их по схеме антисовпадений, чтобы дверцы не могли открываться одновременно. И нужно предусмотреть слив и замену раствора…
Полупрозрачная схема на глазах обрастала новыми деталями.
— Ну, все, инженерная мысль заработала, — хмыкнула Марика.
Несколько минут Нэлл рассеянно слушала разговор бортинженеров, становящийся все более техничным и непонятным, потом вышла из общего режима и отправила Марике персональный вызов.