Юность, 1974-8
Шрифт:
Но мы можем строить какие угодно теории, намечать какие угодно пути развития шахмат, однако появляется новый гений, совершенно непохожий на всех, и благодаря этой своей непохожести всех побеждает. А шахматы сразу впитывают это непохожее явление, подстраиваются к нему, обогащаются за его счет и прогрессируют. Так Фишер и Карпов — эти два удивительно современных шахматиста — впитали в себя Таля. И то, что в конце пятидесятых и в начале шестидесятых годов было революционно, сейчас уже само собой разумеется. Если бы не было Таля, и Фишер и Карпов все равно были бы выдающимися игроками, но думаю, что несколько иными. Д сегодня просто
Что же касается самого Таля, совершившего революцию в шахматах, то, на мой взгляд, такой уникальный талант выходит за рамки своего времени. В конце пятидесятых годов было очень много хороших шахматистов, разных и интересных. И если бы появился еще один, чуточку похожий на Таля, но более рациональный, более трезвый, более логичный, все было бы правильно. Но появился именно Таль, непознаваемый и необъяснимый, подтверждающий только неисчерпаемость шахмат и опровергающий, казалось, все остальное. Почему так недолго он удержался на вершине? Может быть, стабильный успех самой высокой пробы сопутствует лишь тем талантливым шахматистам, творчество которых созвучно духу времени?
Значит ли это, что накануне финального матча претендентов можно спокойно решать вопрос: насколько Карпов готов играть матч с Фишером? Думаю, что нет. Карпов, Фишер и Корчной выстраиваются в ряд по возрасту: между каждым из них
разница Приблизительно в десять лет. Каждый — дитя своего поколения. Но все дело в том, что Корчной выходит за рамки своего поколения. И именно поэтому, невзирая на возраст, он может конкурировать с этими более молодыми и более современными шахматистами. Он с самого начала играл в несколько странные шахматы и продолжает играть в эти свои шахматы, которые в каком-то смысле перекликаются с современными веяниями.
Я не хочу заниматься прогнозами. Позволю себе лишь одну психологическую параллель.
Карпов удивительно естествен: он играет в шахматы рационально, будучи рационален от природы. Он быстро ориентируется в условиях любой игры (убежден, что, играй он в шашки или в карты, он бы тоже стал великим игроком). Он по натуре страстный игрок, но страсти свои уверенно контролирует.
Корчной играет менее рационально, его игрой движет колоссальная спортивная злость. До недавнего времени он, мне кажется, не осознавал полностью главную движущую силу своих больших успехов и безрассудно эксплуатировал себя — порой ради блестящего результата в каком-нибудь второстепенном турнире. Но сейчас Корчной — научился более рационально эту злость выплескивать. Результат очевиден.
И если Карпов уклоняется от высказываний по поводу предстоящего матча, то Корчной заранее подстегивает себя категорическими высказываниями — накапливает спортивную злость.
Каждый верен себе.
Но хочу еще раз напомнить, что в шахматах все решают очки, а теорию мы в конце концов подстраиваем под практику. Сегодня мы рассуждаем так, а завтра… К тому же у нас говорят: когда начинаются рассуждения, то игры уже нет Поэтому будем считать, что я просто немного поговорил о шахматах, под настроение. Мне еще рано переходить в разряд рассуждающих.
Спеша творить добро
Три года назад
Дмитрий Мамонов, недавний выпускник Ленинградского художественно-промышленного училища имени В. И. Мухиной, приехал в Калинин, чтобы заниматься на местном заводе керамикой. Но, еще учась в Ленинграде, Мамонов вел в Эрмитаже детские кружки изобразительного искусства. Проблемы эстетического воспитания волнуют его не меньше, чем поиски своего «я» в искусстве.
Ход его рассуждений таков. Если бы он знал, что сможет прожить сто восемьдесят лет, то в молодости занимался бы только творчеством, а потом, став мастером, посвятил бы себя целиком просветительской деятельности. Но вправе ли мы ждать? А если мы завтра умрем? Мамонов отнюдь не считает, что так рассуждать должен каждый художник. Но он лично ощущает себя просветителем и полагает даже, что это заложено в нем генетически.
По линии отца он из потомственной учительской семьи, а его дед и бабушка по матери — профессиональные революционеры. В 1914 году его дед, Л. И. Зубков, эмигрировал в Америку, был в США и Канаде одним из организаторов «Общества технической помощи Советской России» и в 1923 году, возвратившись с семьей на родину, привез оборудование для завода АМО. Дед Мамонова погиб в 1941 году, участвуя добровольцем, невзирая на возраст, в обороне Ленинграда.
Дима приехал в Калинин с широкими планами, собираясь заниматься не только керамикой, но и графикой, живописью. Но он не мог не видеть, как вечерами по центральным улицам города ходят скучающие мальчики и девочки, не зная, куда приткнуться. И тогда он написал статью, что городу нужен молодежный клуб — и притом клуб Совершенно нового типа, — и пришел с этой статьей в отдел культуры «Калининской правды».
Готовя эту статью к печати, Марина Мотузка и решила, что надо немедленно познакомить Мамонова с Мурванидзе, о пылких общественных начинаниях которого она уже писала в газете.
Зураб Мурванидзе умеет делать все. Он чеканит по металлу, режет по дереву, играет на всех инструментах, поет. У него идеальный слух, а руки — музыканта (Зураб достает от «до» до «соль») и дискобола: в свое время, немного занявшись метанием диска, он побил юношеский рекорд страны и оставался рекордсменом целых… полтора часа.
Девиз Зураба: «Festina bonum Fасеrе» («Спеши творить добро»). Эти слова он еще в детстве услышал от бабушки — бывшей грузинской княжны, участвовавшей в революции, члена партии с 1913 года Соци Церетели, племянницы поэта Акакия Церетели. Отец Зураба — врач, во время войны он участвовал в освобождении Калинина. Сейчас и Зураб получил диплом врача и мечтает работать хирургом.
Зураб живет в Калинине с тех пор, как поступил в медицинский институт, но его уже знает чуть ли не весь город. В городском саду он превратил в скульптуру засохший ствол дерева. Создал в Калинине любительский ансамбль «Мадригал». И организовал наконец, Диск (дискуссионный клуб) сначала в своем институте, а затем участвовал в создании общегородского студенческого Диска. Там вскоре и возник разговор, что пришло время создать в — городе молодежный клуб, двери которого будут открыты каждому, а не только студентам.