Юность Бессоновки
Шрифт:
Главное — то, что в душе
Вот и пришла пора прощаться с Бессоновкой...
В ночной темноте, точнее ранним-преранним утром, зажигаются окна председательского кабинета. В семь часов уже «наряд» — ежедневная планерка, которую Горин проводит в очередь с главными специалистами, а еще раньше, в шесть, он уже, как часы, на месте. Надо спланировать день, подумать в тишине. В это же время приходят в правление те, кому надо срочно поговорить с Василием Яковлевичем по личным или рабочим делам.
Я, хоть и встала рано, в правление не пошла. С председателем попрощалась накануне. Вечером к нему нагрянули журналисты, он беседовал с корреспондентом центральной газеты, и я попросила разрешения принять участие в разговоре.
Речь шла все о том же — каковы нынче рычаги общественной активности» как сделать каждого колхозника рачительным и умным хозяином земли. Сам Горин, как всегда, сформулировал эту задачу образно и точно. Рассказав, как еще мальчишкой получил выволочку от дяди за то, что ударил кнутом лошадь, он говорил:
— Вот так бы к земле, к поросенку, к трактору, к станку в ремонтных мастерских относились — как настоящий крестьянин к лошади относился, а? Чтобы и берегли, и боль чувствовали. Понимали — свое это. Наше.
Пути к этому? Организация труда, конечно же, должна быть соответствующей пробуждающей заинтересованность. В колхозе имени Фрунзе много лет назад появились первые хозрасчетные звенья. И уже много лет труженики соотносят свой труд, конечный его результат и заработную плату. Рачительность — это прекрасно. Но ее одной мало, чтобы сказать: вот человек, который нынче на земле нужен.
Горин приводит факты: заработает иной передовик тридцать — сорок тысяч, положит на книжку — и спадает трудовой пыл.
Значит, к организации труда, к разумности хозяйственного механизма надо прибавить что-то в душе. В сознании. Любовь к этим местам, к этим людям, что трудятся рядом. Общую цель.
Научно-техническая революция идет, а человеческий фактор остается фактором номер один. В нем и успехи заложены, и поражения. Так что растить человека — это самое важное, и надо это делать всем вместе.
Вновь и вновь об этом напоминает Горин. И далеко не всем он доволен.
С горечью рассказывает Василий Яковлевич о таком факте.
Молодой пахарь, вчерашний выпускник школы, победил в конкурсе трактористов. Радоваться за своего, бессоновского, паренька надо — и Горин радовался. Отлично посеял парнишка горох, отлично поработал на посевной.
Но вот председатель возьми да и спроси у передовика, какого он ждет урожая. Парень смутился: «Не думал, не знаю». Даже приблизительно не представлял, чего можно ждать от земли, от поля.
— Значит, для себя старался. Если бы работал для людей, обязательно бы прикинул. И к земле равнодушен. Настоящий крестьянин, хозяин, и земля-кормилица — единое, неразрывное, друг про Друга они многое рассказывают.
И снова — о неумении видеть «общечеловеческие» возможности улучшить жизнь — те, что на глазах, те, что рядом. Нынешние старшеклассники и колхозные комсомольцы, как все молодые люди во все времена, любят танцы. Есть свой оркестр, свои ансамбли.
Горин называет все это «потребительскими настроениями». Не взять организацию дела на себя, выждать, когда за тебя и для тебя это сделают другие. Что ж, и впрямь потребительская позиция.
Когда председателя спрашивают, как работают в колхозе вчерашние школьники, выпускники Бессоновской средней, Василий Яковлевич, не задумываясь, отвечает: «Отлично, почти все — отлично». И приводит примеры. Трудовая активность, как правило, сочетается с активностью гражданской, социальной. И на рабочем месте, и в общественной жизни человек проявляется ярко. Вот хотя бы Оля Торопова. Она и доярка, лучшая в области, она и депутат районного Совета, представитель местной власти. И вот осталась в селе отличница Валя — ныне Валентина Николаевна Карпенко — колхозный секретарь, бессменный партийный вожак.
Так, может, и проблемы нет? Придут выпускники на фермы и поля, окажутся перед лицом конкретного дела — проснется активность, наберет свою высоту личность (тем более что для этого немало делается и школой, и семьей, и колхозом. И когда-нибудь обязательно скажется).
Все это так. Но куда уходят золотые годочки «от шестнадцати и старше»? И для личности плохо, если ее развитие затягивается, замедляется. Наберет ли предельную высоту? И для общества потери — ведь и молодые годы могут и должны быть созидательными. А потерь председатель не терпит. Ни в материальном исчислении, ни в духовном.
Под этим углом зрения и я оценивала теперь школу, по-новому вглядываясь в течение обычной жизни.
Поистине «в жизни без проблем не бывает». Прекрасная, такая удобная для детей «продленка» — и снова вопросы! Один из первых, кстати, — не слишком ли удобная?
Мы с директором школы Валентиной Николаевной Лазаревой заходим в школьную столовую. Меню для вершины зимы очень даже разнообразное. Винегрет. Суп гороховый. Котлеты с картошкой и капустой. Компот из сухофруктов. На полдник еще кисель и коржик. И вот эти коржики оставались на столах в больших количествах. Свежие, сладкие, вкусные. Кто-то надламывал, кто-то надкусывал, а кто-то даже не прикоснулся. Не голодные.
Валентина Николаевна обращается ко мне.
— Вы убедились, работают наши учащиеся много и хорошо. И все равно от потребительских настроений не застрахованы. — Показывает рукой на нежеланные коржики. — Понимаете, образовались перекосы. Иной парень за лето сам рублей триста заработает. Что ему наши бесплатные обеды? Копейки! Вроде так, мелочь. Зато входит в сознание: кто-то должен, даже обязан дать. Отменить эту самую бесплатность? Вроде с какой стати? В труднейшие времена кормили своих детей, а в хорошие перестали? Тоже логики нет.