Юность Бессоновки
Шрифт:
Думаю, что многие из нас сталкивались с таким явлением: выросшие дети предъявляют к родителям и обществу завышенный счет. Немедленно — «здесь и теперь» — требуют они и материальных благ, и всеобщего уважения, и особо занимательного, «творческого» труда. Притязания эти, однако, не подкрепляются реальными усилиями.
Психологи, социологи склонны видеть в этом следствие того, что не развилась «потребность в вооруженности», которая закладывается в самые первые годы жизни. То есть в какой-то степени это издержки той самой детсадовской гиподинамии, о которой мы вели речь.
Сельское
И связал председатель проблему... с детским садом.
...Помню, о Горине уже в первые годы его председательства сложилось мнение — прижимист. Сейчас это качество определяется, правда, другими словами: «рачителен», «настоящий хозяин». Умел и умеет Василий Яковлевич видеть выгоду для колхоза, всегда ухитрялся меньше израсходовать — больше получить. Сегодня все это в русле интенсификации экономики, отвечает нынешним требованиям.
Да, «прижимист» Горин... Вот и новую МТФ из «пленки» в колхозе недавно построили, «копеечная» ферма, дешевле не бывает.
...Прижимист... А глаза разбегаются от роскоши и красоты. Еще издали сверкнула плоскость стены мозаикой: золотое солнышко, разбросав во все стороны лучи, улыбнулось навстречу.
Колхозный детский комбинат «Улыбка» построен по особому, улучшенному и очень дорогому проекту. Мне рассказывали, что Горин сам принес на правление информацию, вырезанную из научно-популярного журнала, о том, что особый, замечательный садик построен в Набережных Челнах. Решили строить такой же.
Здесь, в «Улыбке», есть все, что необходимо дошкольнику, чтобы рос он здоровым и подвижным.
Просторны групповые комнаты и спальни.
Музыкальный зал раза в три больше обычного. Рядом с пианино, на скамейке, лежат маленькие гармоники и балалайки. Я уже знала, что в детском саду есть свой ансамбль песни и танца «Улыбка». Здесь малыши разучивают номера, репетируют.
Еще один зал — для занятий спортом. Мячи, скакалки. Как и любой другой детский сад, этот, колхозный, столкнулся с проблемой: не производят у нас хороших спортивных снарядов и спортивных комплексов для маленьких. На помощь пришли родители ребят. Шефы — столяры и токари изготовили и поставили шведскую стенку, снаряды.
Моим «экскурсоводом» по детскому комбинату согласилась быть его тогдашняя заведующая Екатерина Андреевна Рудь.
— Здесь сделаем зимний сад и живой уголок. — Показывает она на свободный холл. — А это — медицинские кабинеты.
Она не ошиблась, употребив слово
Вообще-то по штатному расписанию детский комбинат обслуживает одна медицинская сестра, но колхоз нашел возможность дать еще ставку. На ней и числится Надежда Федоровна, отвечающая за все физиопроцедуры, она занимается закаливанием малышей.
А Екатерина Андреевна приоткрывает еще одну дверь.
— Зубной кабинет.
Забота о здоровье — на первом месте. Именно поэтому правление колхоза решило так: воспитательница и нянечка, работающие в группе, где нет заболеваний, и не получившие от родителей замечаний, получают надбавку к зарплате по десять рублей в месяц...
Стеклянная стена отделяет от холла бассейн. На скамеечках ровные ряды сухих трусиков, аккуратно выстроились тапочки. Мы видим через стекло, как весело резвятся в воде ребятишки, вырывая друг у друга крокодилов и лягушек. За окнами мороз, белым бело. А здесь — кусочек лета. Яркая облицовка бассейна, скульптурная группа фантастических «зверей», рядом зеленые пальмы и сверкающие брызги воды.
— Все мы здесь родители, все мы здесь хозяева. У нас на детях не экономят. — Так закончила экскурсию Екатерина Андреевна.
В колхоз имени Фрунзе каждый день отовсюду приезжают люди: животноводы, полеводы, руководители производства, партийные, профсоюзные, комсомольские активисты, ученые. За опытом. Показ своего хозяйства Горин, как правило, начинает... с детского комбината. «Да нам бы откорм свиней посмотреть», «Нам бы новую технологию» — мнутся приезжие. И тогда Василий Яковлевич вновь повторяет историю о том, как колхоз из отстающего превратился в нынешний, процветающий.
Мне тоже довелось ее слышать (почему и пошла посмотреть малышей). Начинался рассказ издалека, с той послевоенной поры, когда на трудодень выдавали зерно, а в неурожайные годы «просто ставили палочки». Люди из этих мест разъезжались по городам, работали год от году хуже. Недисциплинированность и пьянство очень мешали делу.
Возвращаясь к дальним и тяжким годам, Василий Яковлевич восстанавливает логику тогдашних размышлений.
— Думали мы тогда в правлении: заплатим людям в полную меру — все сразу изменится. Кое-кто считал нас авантюристами. И впрямь пошли на риск, кассу колхозную оставили почти пустой, а колхозникам заплатили деньгами сполна. Не скажу, что зря. Повеселели бессоновцы, работать стали лучше. Но... не так, как ожидалось, с оглядкой, да с прикидкой — где, может, получше, чем здесь.
Даже новая, удобная для работающего технология, отличные условия быта — не хуже городских, — в каких живут наши люди, не так четко «сработали», как забота о детях.
— Знаете, когда каждый колхозник поверил, что стоит ему у нас трудиться изо всех сил, что о нем, о его будущем подумали, его поняли? Когда мы садик детский открыли. Еще тот, первый. Простенький он был, небольшой, но уже бесплатный.
Вновь и вновь, словами и такими вот акциями подчеркивал председатель одну мысль: дети — забота наша общая, о детях думаем всем миром.