Юность Богов. Книга первая: Огненная Чаша
Шрифт:
– Но как, Владыка, ты спокойным можешь быть, когда такие страсти говоришь?
– На множестве Миров я жизни проходил и потому не понаслышке знаю то, о чём сейчас тебе я говорю.
– Но если знаешь всё ты наперёд, то почему не повернёшь ты сразу событья в сторону Добра?
Владыка тяжело вздохнул:
– Временный иметь Зло может перевес: Жизнь Добро в самой себе несёт, и потому Зло временно живёт. Гибнуть может только оболочка. Но дух же Вечностью живёт, и путь ему указан чрез Добро, что Жизнь сама и есть. Так снова в рост трава пойдёт, которую стоптали, деревья снова оживут, цветы воскреснут новой Краса-той, и ты сама уж сотни раз своё телесное обличие сменила, иначе бы не стала красавицей такой.
Лада чуть смутилась:
– А почему, Учитель, сам ты не возглавишь Явь?
– Мне очень тяжелы энергии планеты Явь.
– Жар духа твоего велик, Учитель, – сказала тихо Лада, – с тобою рядом мне тяжело стоять, я вся уже горю. Как ты выносишь это?
– Теперь ты понимаешь, что каждый сам в себе огнь духа должен возжигать всем устремлением к служению Добру и Краса-те, и на Звёздных Тропах славных тех я встречу каждого, кто Краса-ту несёт сквозь серость каждодневных будней. Я не оставлю Явь: настанет срок, когда планете будет тяжко, тогда и объявлюсь на ней, чтобы дела поправить. А кроме Яви, ты сама же знаешь, уже веду я несколько Миров, и давний недруг Карагот Ужасный готовит нападения свои, чтоб Светлые Миры, всю Краса-ту их в Хаос обратить и Тьмою задушить. Но за Явь спокоен я – здесь Сатанэль Мир поведёт, и лучшей нет кандидатуры.
Лада тихонечко вздохнула:
– Чем больше его я узнаю, тем меньше нравится он мне.
– Но ты ж не замуж за него идёшь, – Владыка пошутил.
Лада краской залилась стыда и даже рассердилась тут слегка:
– Учитель, как можешь Ты такое говорить!
– Ну, это маленькая шутка. Я думаю, что Сатанэль твои сомнения рассеет и общий с ним найдёшь язык. Но тебя я не забуду, – Ра был уже серьёзен. – Мысленно со мною постоянно связь держи, тогда тебе я чем и помогу.
Лада мыслью часто обращалась к Ра, о помощи Его прося, иль просто любовь свою голубкой к Владыке отправляла. В ответ Ра лик свой проявлял, иль просто синие глаза свои являл с весёлою искрою в зрачках; то в её сознанье голос Ра звучал, а то Он аромат звёзд синих в подарок присылал, иль Мир далёкий в сознанье её он Краса-тою рисовал, её ребёнком называл и ветра дуновением ласкал. И Лада горячо мечтала чаще быть с Владыкой Ра, который гигантские пространства мысленно пронзал: и был далёко Он, а как будто рядом.
Однажды Лада попросила Владыку Ра в истинном обличии явить себя. Он рассмеялся: «Не ослепнешь, не сгоришь?». И Солнце перед Ладою предстало, и мягкий Свет оно лило, и этот Свет её пронизывал насквозь любовной нежною истомой, к вершинам он её блаженства поднимал, и ей хотелось в этом Свете летать и танцевать, смеяться и восторженно кричать, совсем как маленький ребёнок, которого подбрасывает кверху любящий отец. Был это Свет пронзительной Любви такой ранимой, доверчивой, открытой, как будто бы сам Космос душу распахивал пред ней во всей своей невообразимой Краса-те, и в этой всеобъемлющей Душе звучала радость вместе с нежным состраданьем. Здесь пониманье было и оправданье, и слёзы очищающим потоком лились из глаз, а может, из души её самой. Тогда Владыка-Вседержатель навстречу ей легонько рассмеялся – лесные колокольчики так рассыпают звон серебряный и чистый, так солнца луч звенит, лазурь небес лаская.
Когда на Яви Лада очутилась, то часто по высшей Краса-те грустила, особенно по Ра и Ур, без которых жить уж не могла, – так привязалась к ним, – и по ним скучала и даже тосковала. И вот тогда вдруг рядом раздавался смех негромкий – на крылечке Домика её Учитель Ра сидел, на неё с улыбкою глядел и нарочито ей сердито говорил:
– Ну задала работу мне – придётся Явь теперь сушить от водопада слёз твоих: одни вершины гор торчат на ней – и сколько утонуло уж людей!
Она пугалась даже, а потом с Владыкой весело смеялась, и тоска её безследно исчезала, как если б вовсе не было её. И радовались вместе юному ликующему Миру, в котором расцветала Краса-та.
Случалось у Домика её прорыскивал лисицей хитрой сам Яви Властелин. Внезапно возникал он утром ранним, иль, на ночь глядя, колючим хмурым взглядом он оцарапывал её – и ёж колючих мыслей катился на неё, чтоб волю смять и подчинить холодному рассудку своему. Впрочем, с Ладой долго Сатанэль в бирюльки не играл, и был таким, какой в действительности есть, – суровым, ледяным. Он сверху на неё смотрел, как если б на букашку иль козявку, которую одним он пальцем может раздавить, и губы тонкие растягивал в резиновой,
– Что, маленькая крошка, трудимся немножко? Хах-ха-ха! Владыка Ра, которому я лучший друг, мне повелел присматривать тут за тобой. И ты должна держать отчёт передо мной!
– Бегу и спотыкаюсь! – ему сердито Лада отвечала. – И в чём перед тобой отчёт держать должна?
– Во всём! Я здесь Хозяин!
Сатанэль любил везде и всюду всем заметить, что он и Ра едва ль не целое одно, и что он рупор воли Ра, и что он значит здесь, а что, его ничтожный собеседник. Взгляда чёрных глаз его, как тьма сама бездонных, выдержать никто не мог. Этим взглядом он даже скалы разрушал и в души проникал, и всё под тяжестью его стонало. Мощь из Сатанэля ужаснейшая выпирала, казалось даже, Явь ему уже тесна, но сила эта грубою была. В ней не было Огня Любви, что жизнь творит, того Огня, которым Ра владел и от которого любое сердце пело. И если радость излучал Владыка Ра, то Сатанэль же жуткий страх с тревогой нагнетал. В ауре его клубилась Тьма, день ото дня всё гуще становясь. Ещё в людском обличье он ходил, но лик драконий уж носил, и всё чаще Драконом Чёрным перед всеми проявлялся, и крылья чёрные высоко уж реяли над ним, и вихрь чёрный с тоскливой злобой меж ними выл…
И всё тревожней Ладе становилось: над Явью Тьма сгущалась…
Горе Лады
Ладу как будто в сердце кто толкнул, средь ночи поднялась она, ей показалось, что Явь страдает вся. Раздвинув завесь из растений, она в тревоге вышла на крыльцо. Ночь безпокойством вся дышала. В закатной стороне неладное творилось: зарницы там сверкали, но грома не было, а доносилось некое рычанье или рёв, как если б чудища какие сцепились меж собой, которых Яви Властелин с какой-то злою целью на планете расплодил. И вдруг там пламя поднялось, как будто сами небеса Огнём заполыхали, и боль острейшая пронзила сердце: духовный глаз её пространства пронизал. И что ж он увидал? Горели Деодары, которых она совсем недавно с Радж-планеты принесла. Спасти уже их было невозможно: огненные свечи как если б само небо жгли! Деревья же, сгорая, к ней обращались и кричали: «Лада! Лада! Нас спаси!». А над ними тень громадная металась с рыком, рёвом, огнь чёрный изрыгая. «Что за чудище на Яви объявилось? Спрошу у Сатанэля: что происходит там?» – в сознанье Лады мысль мелькнула. И мысленно Хозяина планеты Лада позвала, прося его откликнуться на зов её. Но вместо разумного ответа лишь дикий рёв услышала она. Во времена последние Хозяин Яви – так Сатанэль прозвал себя – она его не узнавала: весёлость потерял, ходил задумчив и как будто зол, и мыслей чёрных рой вокруг него кружил. Всё это Лада видела тончайшим зрением своим, могла бы даже в глубь сознания проникнуть Сатанэля с помощью Кольца, но не решалась, боясь отпор ответный получить: ирония Наместника планеты убийственной была, за словом он в карман не лез и мог змеёй ужалить, когда его честь задевалась, как ему казалось. Самолюбив был Сатанэль и, если даже был не прав, этого он никогда не признавал.
В последний раз вернулся Сатанэль на Явь из дальнего полёта в Высшие Миры каким-то возбуждённым и объявил ученикам своим, что Ра одобрил план развития его планеты. А для Лады отдельное он сделал объявленье, что Владыка Солнца Ра его куратором над ней поставил и что Лада теперь должна лишь с ведома его свои дела на Яви продолжать. А если не согласна с этим, то Мир иной пускай себе подыщет – их в пространствах тысячи летают – бери любой и хоть цветы там разводи, а хоть крапиву даже там одну расти… на что её талант позволит. Словом, недвусмысленно сказал, что он на Яви Царь и Господин и волею своей он править будет тут во благо всех и вся. И раньше ему случалось такие заявленья делать, но в этот раз в его речах был слышен грозный тон и даже отдалённый гром.
Глаз ясновиденья ей чётко показал: во мраке ночи ревел ужаснейший Дракон, огнь чёрный изрыгая. А где ж тогда сам Сатанэль? Быть может, нет его на Яви? Быть может, то Дракон из Чёрных Бездн прорвался, куда Владыка Ра остатки Драконата зашвырнул? Неужто уцелел один из орд тех страшных, что делали набеги на целые Миры, их превращая в Хаоса пустыни? Из Хроники Акаши она узнала о страшной Битве той, которую Владыка Ра вёл многие века, пока в отчаянном Бою, когда судьба решалась Солнечных Миров, Огнём он орды те пожёг. Дальше о судьбе драконов Акаши Хроники молчали.