Юность Богов. Книга первая: Огненная Чаша
Шрифт:
Ещё он навьев породил – мельчайших тварей, которые кормились мыслями людей, в них раздраженье вызывали, а также их кровью промышляли. А началось опять же всё с раздражения его. Однажды он на скале сидел, окутавшись во мрак презлобных мыслей, как стало что-то пребольно вдруг его кусать! Сатанэль глаза и уши навострил: нет никого! Но кто тогда ему покоя не даёт?! Да ещё как! Нельзя глядеть, нельзя дышать! Ощущение такое, что уже сознание его грызёт. Да что за тварь такая?!
Сатанэль всю силу зренья тонкого напряг. И что же увидал? Своих же мыслей злобных и ярых порожденье – существ с клыками и когтями, – что тучей чёрной вокруг него летали и яростно его терзали. Чем больше злился Сатанэль, тем больше ярились они и на глазах его плодились и не просто плоть, но даже тело тонкое кусали. С трудом
Насладившись зрелищем сиим, тогда же Сатанэль решил плотью навьев наделить для пущего эффекта – пусть заодно и кровушки попьют, их позже комарами, мошкарой и паутами назовут и мухами ещё. А эти твари очень жить желали и всех подряд тут заедали, благо было грызть кого.
И навьи эти по Яви вскоре разлетелись, а заодно по Нави и всё живое жалили подряд: кровь пили или мысли грызли, энергией питаясь их. И Явь всё больше раздраженьем наполнялась, в которой меркли небеса, Светило багровело. Сатанэль и Свет убрал бы на планете (драконы отлично видят в темноте), чтоб только досадить Владыке Ра и всем служителям его.
Сатанэль всё больше в безумие впадал. Колечко то, что подобрал когда-то он на Сатургоне (или оно его), магнитом было тёмных сил, что только злобу распаляли в нём и разума его лишали. Сатанэль тогда ещё не понимал, какую Силу на себя он накликал. Ему казалось, что это сам своих он планов мысли порождает. На самом деле Тьма великая через Кольцо влияла на него, сознанье замутняя и в хлопья превращая, призраком всевластья соблазняя и распаляя в нём желанье первым быть, Вселенной власть свою явить, так что не мог уж дальше без Кольца он жить: тщеславие оно его кормило.
Однажды Кольцо то обронил, вернее сам его закинул – просветление внезапное вдруг на него нашло, что Кольцо его погубит. А потом по скалам ползал, ужасом объятый, чтоб отыскать его. Без Кольца сама развёрзлась пустота, и едва от счастья с ума он не сошёл, когда Кольцо в расщелине нашёл. Оно сияло зловещим чёрным цветом, оно манило, оно звало и укоряло ласково его. Кольцо он с жадностью схватил, страстными слезами окропил и целовал и больше не снимал, а только гладил и ласкал. Кольцо в ответ обидчиво его куснуло, а потом ответно мощной силой одарило, и такой, что Явь от ужаса вскричала и небеса ответили ей стоном. С трудом великим планета на орбите удержалась, но долго туда-сюда качалась на остатних скрепах Краса-ты.
Сатанэлю как будто мысль кто подсказал: серых сотворить существ, на людей похожих, как если бы сейчас на человека обезьяна походила – то были карлы с серой кожей. Он создавал народец этот в полночь, когда во тьме чернейшей ночи светился мёртвым светом один лишь Сатургон – планета низших сфер, под яростным лучом которой родиться мог лишь низший дух. Сатанэль для этого ушёл в расселину глухую, над которой сверкал зловеще Сатургон, и магии предался роковой, творя ту серость, жадную до власти и богатств, особенно до злата, что мильоны лет спустя почти всё в том же орочьем обличье на спинах и хребтах других до власти на планете доберётся нахраписто и нагло, религию рабов изобретёт, понятье некой смерти привнесёт и смысл жизни утвердит в сочтении доходов и в ярых развлеченьях блуда. Но это будет всё потом.
Когда на небе загорался Сатургон, всё отравляя энергией своей свинцовоядовитой, и тьма кромешная сгущалась, тогда Властитель Яви творил своих существ, которых орками прозвал, что означало «воин смерти». И Сатургон их щедро насыщал энергией своей, в которой злоба, ярость, зависть и жажда плотской жизни бурлили, как вулкан. Плодились орки с ужасной быстротой, и Сатанэль порою удивлялся их наглости
«Коли в пространствах звёздных сражаются Миры, то и на Яви не стану отставать», – так Сатанэль давно решил. Для этого планету Явь он в поле битвы превратит, на котором сражаться станут все со всеми, и в этих войнах безконечных был должен побеждать сильнейший и хитрейший – такой суровый должен быть отбор. В сраженьях, напряженьях, страхованиях за жизнь, энергию души чтоб эти твари развивали и ум расчётливый и быстрый, а главное, чтоб трепетали перед ним и рабскую покорность изъявляли. Да! Только так он воспитает армию свою, что штурмом на саму Вселенную пойдёт, и Хаос тут послужит в том.
«Послужу-у! – в сознанье Сатанэля Глас проскрежетал. – На Трон тебя я посажу, и все смиренно преклонятся пред истинным Владыкою Вселенной! Копи ты мощь свою, а я – свою, и вместе мы ударим по нашему Врагу!» – Глас Хаоса, царапая пространство, замолчал, лишь эхо злобное гремело по горам, срывая камни вниз. Он Вселенной будет Властелином! И злоба на всё и вся его внезапно охватила и сознания лишила.
Движимая каким-то смутным безпокойством, а может, и виденьем тёмным, проснулась Лада вдруг в ночи: копошился ветер средь листвы, отыскивая место, чтоб было где ему поспать; на небе угнездился мрак, в котором мрачно и зловеще светился Сатургон. Не страх, а даже ужас, пусть очень отдалённый, по сердцу Лады полоснул, как если бы холодную иглу в него воткнул, и жгучей болью в нём осталася она. Лада быстрёхонько Колечко с полочки взяла, что Ра ей подарил, – камень бирюзовый багровым светом тревожно засветился. Ещё заметила она, Колечко стало ледяным, и холод от него в её сознание проник. Ей сделалось вдруг жутко одиноко, но, к Ра когда хотела обратиться, как вдруг сознание её, как если б превратилося в стрелу и, чьей-то воле повинуясь, в пространство Яви устремилось. Там горы промелькнули, реки и леса, и снова горы; со дна бездонного ущелья Мрак на неё дохнул, и донёсся чей-то раскалённый чёрной страстью голос то был Яви Властелин. Он стоял с руками, поднятыми к Сатургону, и его энергию просил:
– О, Владыка низших сфер! О, могучий Сатургон! Ко мне ты снизойди и силу мне свою ты подари! Мне сущность дай свою, пусть вся энергия твоя в мои создания войдёт, и пусть они железа крепче станут! Пусть их сердца не знают боли, жалости, любви к другому, и мрак сей ночи и холод страстный твоих лучей в себя вберут и тем наполнят душу! Пусть ими движет лишь расчёт, нажива, страсть к богатству, пусть жаждут власти, как будут жаждать злата, пусть Добро им станет Злом, а Зло их станет богом: коварство и предательство пусть им путями будут, а верность сохраняют только мне – Властителю планеты! Владыка Мрака, помоги, рабов своих ты получи!
Голос Сатанэля всё больше раскалялся и по ущелью бесновался над серыми фигурами в корытах. Луч Сатургона вдруг вспыхнул ярко и рассыпался дождём на серые фигуры, те ответно шевельнулись, стали оживать и подниматься, страшные, как эта ночь сама.
Здесь Ладе дальше не хватило сил смотреть: её тошнило от избытка Зла, что в ущелье уж скопилось.
Она очнулась в Домике своём вся в ледяном ознобе, и только лишь Колечко на её руке горело, теряя алый цвет и наполняясь блеском серебристым. Насилу Лада дух перевела и стала думать, что же делать, как Ра предупредить о том предательстве ужасном, что в тайне замышлял Властитель Яви в тени кромешной Чёрных Скал. Иль к Сатанэлю снова обратиться? Пусть объяснит, что это значит? Зачем он призывает Тьму сюда? Зачем он превращает Явь в арену яростной борьбы Добра и Зла? Если сам прошёл путём он низшим, то почему всем повторять его? Иль он опять на Ра всё свалит: дескать, с ним свой план согласовал. И что она Владыке Ра представит? Одни догадки, а может, это домыслы одни её?