Юность под залог
Шрифт:
В туалете Метелкин все пытался рассмотреть да понять, что за заразу он подцепил от случайной ночной знакомой. Однако постичь сие ему было не суждено: он и так и сяк глядел на свое мужское достоинство, но только злился да подвывал от немыслимого жара, распространяющегося по всей паховой области.
«Эх! Черт! Наверное, что-то опасное! Может, даже смертельное. Придется после смены ехать в вендиспансер», – размышлял Метелкин.
Не только физические страдания мучили его, но и душевные терзания приводили в состояние оцепенения и ступора на протяжении всего рабочего дня.
После
– Ребят! Смотрите, смотрите! – крикнул Иванов (парнишка из Юркиной бригады). – Метла в вытрезвителе был!
– Правда! Номер! У него номер на жопе! – подхватил Петров.
– И какой длинный! – удивился Сидоров. И вся бригада столпилась около Юрика, который смотрел на них непонимающим взглядом.
– Вы чо, совсем, что ль? В каком вытрезвителе? – наконец воскликнул он, обретя дар речи.
– Ну ты даешь! – хохотал от души Иванов.
– Ты что ж, всю ночь... Всю ночь... Ха! Ха! Ха! – покатывался со смеху Петров.
– Ну ты, братец, силен! – визгливо, по-женски заливался Сидоров.
– Да идите вы! – рассердился Юрик. – Где? Какой номер? – осматривая свое тело, раздраженно вопрошал он.
– Да вон, сзади!
– На заднице!
– И на ляжке! Прямо до икры! Хо, ха, хо!
«Это что же получается? – рассуждал Метелкин, оттирая зеленку мочалкой. – Если я был в вытрезвителе, как я мог чем-то заразиться? Когда? В промежутке между рюмочной и вытрезвителем? Что-то не состыковывается!» И тут его осенило. Осенило так, что эту трезвую мысль он не мог сдержать в себе – она вырвалась наружу и разнеслась на всю душевую:
– Каренина! Вот гадюка! А я удивляюсь, как так быстро болезнь смогла проявиться! Там же инкубационный период и все такое! Ну погоди! Я т-тебе! – И Метелкин под общий хохот выскочил в раздевалку, оделся со скоростью света, рванул домой и, сев на мотоцикл, сломя голову полетел в гостиницу.
Он мило побеседовал со швейцаром о погоде, о предстоящем празднике Восьмое марта, о том, что лучше дарить женщинам в сей знаменательный день, и, сказав, что жена забыла ключи от дома, попросил с наивнейшим выражением лица пропустить его внутрь.
Метелкин, не снимая шлема (не до этого ему было сейчас), поднялся, нетерпеливо переминаясь в лифте с ноги на ногу, на одиннадцатый этаж и, беззвучно (по-пластунски) пробравшись к стойке администратора, принялся наблюдать за происходящим. А посмотреть было на что. Уж поверьте!
Напротив Авроры стоял сам Фазиль Маронов (наипопулярнейший эстрадный певец) в белом как снег костюме, явно сшитом на заказ где-нибудь в Париже, и рассыпал комплименты нашей героине, как приманку для птиц, будто приговаривая своим бархатным, завораживающим голосом: «гули-гули, гули-гули».
– Ророчка! Вы такая замечательная девушка! Такая чистая, необыкновенная, милая! Мы так к вам с Мариной привыкли! И поскольку Восьмого марта не ваша смена,
– Ой! – взвизгнула от неожиданности Аврора. – Это мой муж, познакомьтесь, пожалуйста, Юрий Метелкин, а это, – и она укоризненно посмотрела на «разбушевавшегося Фантомаса», – Фазиль Маронов – известнейший и талантливейший певец!
– Д-да уж вижу! – процедил Юрик – в тот момент он готов был лопнуть от злости. Это надо ж какая наглость! Склеить какой-то дрянью его мужское достоинство, написать на ноге номер зеленкой, отправить на завод для смеха и издевательств и после всего содеянного стоять как ни в чем не бывало да еще крутить амуры с Мароновым! Неслыханная наглость!
– Очень приятно, – проговорил артист и поспешил ретироваться, сказав, что уже довольно поздно и ему пора клониться ко сну.
– Поздно! Два часа ночи! – взорвался Юрик, как только остался с супругой наедине. – А с какой стати этот козел тебе цветы дарит? И конфеты! Вы только посмотрите! Выпендрился! Белый костюм нацепил! Наверное, специально для тебя! Да? Отвечай? Что, свататься приходил в белом костюме с букетом-то?! – допытывался он – ревность затмила его обиду на жену. Более того, Юрик напрочь забыл о своих дневных страданиях.
– Ты что, Юр? У него жена есть!
– Знаем мы, какие у них жены! Я все видел! Все! Я все знаю! Все! – И Метелкин попытался было перемахнуть через стойку, да не рассчитал и свалился на пол.
– Что ты знаешь? Что ты видел?
– Ты спишь с ним! Вот что! – прогремел он, а Аврора покрутила пальцем у виска в знак того, что муж-то у нее совсем свихнулся на почве частых пьянок. – И давно это у тебя с ним? – не унимался Метелкин. – Что молчишь?
– А что с дураками-то разговаривать?
– Ах! Я уже и дурак! Ну конечно, оно и понятно! Я ж не певец! Я ж наладчик шлифовальных аппаратов! Человек простой! Мою рожу-то, поди, не показывают по телевизору!
– Да при чем тут певец или не певец?!
– А при том! При том, что я знаю – ты давно с ним спишь! И Аринка у тебя от него!
– Метелкин! Ну ты и... – У нашей героини после этих безумных мужниных слов пропал дар речи.
– Что? В самое яблочко попал? – выпучив глаза, прокричал он. – Попа-ал! – ответил Юрик сам на свой вопрос. – Конечно! А то с чего бы ему в два часа ночи тебе букеты дарить?! Даже я этого не делаю! А я и смотрю, чего это у Аришки ко мне никаких дочерних чувств нет! Ха! Так откуда ж им быть-то, этим чувствам, когда она не моя дочь! Это ж ходячая копия Маронова проклятого! И брови такие же, и губы такие же маленькие, бантиком. Ненавижу такие губы! – признался он, несмотря на то что у него самого были точно такие же губы, только в данный момент побелевшие и собранные от злости и ревности в точку.