Юность воина
Шрифт:
Последнее было совсем не шуткой. Это Блор точно знал. Могла влепить, и еще как. Обычно они занимались не на людях и не каждый день, но вспышки ярости случались неоднократно. Попробуй нечто не выполнить. Любой ниже Шуши по рангу мог схлопотать пинка. В такие моменты все ее старательно сторонились. Однако как еще ума набираться? Везде так делают. И отец сына порет. Главное — не переступать черты, где кончается воспитание и начинается показ власти, лишь бы показать.
— А почему у меня не получается повторить? — спросил
— Наверное, тебе требуется край. Знание, что без этого — конец. В следующий раз попробуй запомнить ощущение. Может, удастся вызвать силой воли.
— А… — нерешительно произнес парень.
— Ты звал Воина, — не дослушав, отрезал Док, — не Господина Недр. Вот и не выдумывай. Призывай помогающего. Тот умер. Он не бог.
Целитель давно решил, что выяснить это твердо никогда не удастся. Есть несколько вариантов, включая полное отсутствие чужого вмешательства. На пределе сил многие прорываются и делают вроде невозможное.
Мать поднимет груженную камнем телегу, чтобы спасти своего ребенка, а воин сумеет выйти на новый рубеж. Все-таки мальчишка брал многое на тренировках играючи. Одной наследственностью такого не объяснить. Но сбивать его с толку зачем? Пусть верит в Воина. Если замок открывается определенным ключом, надо им пользоваться, а не лезть через окно.
По склону скатились мелкие камушки, и показался Возмездие. Зверь был не лишен некой театральности и хвастовства. Вполне мог появиться по нормальной тропе, но спустился сверху. Так гораздо эффектнее. Не просто волочить за ногу хрюшку, а перекинув через плечо, абсолютно не по-собачьи. Он регулярно показывал совершено несовместимые качества: умение долго бежать, преследуя жертву, терпеливо сидеть в засаде.
По поведению иногда напоминал медведя. То есть хорошо лазил по кручам и деревьям, плавал и имел отличные обоняние и слух. Но главное — был всеяден, хотя и предпочитал мясо. Крупная голова сидела на мощной шее, и скорее всего, укус даже мощнее того же бурого мишки. А глаза отнюдь не кошачьи, а вполне человеческие, только красные и светятся в темноте. Короче, магия. Не бывает таких хищников. Тем более практически разумных. Встречал Блор людей гораздо глупее на своем не слишком длинном пути.
Двигался он красиво и завораживающе грациозно, незаметно перетекая из одного состояния в другое и неожиданно взрываясь атакой. Даже ожидающий нападения вооруженный человек имел очень мало шансов уцелеть при броске. Вопрос с несколькими оставался открытым. Проверять не было ни желания, ни возможности.
Вообще натравливать его на людей специально Блор категорически не желал, но вот охранник мог получиться изумительный. Не обязательно ведь всем встречным и поперечным подробно излагать, откуда взялся. Ну водятся такие в горах, вот и приручил.
Про район Матери Гор еще и не такое в тавернах несли после третьего
Возмездие остановился перед повелителем, старательно игнорируя двух его слуг и при этом ловя малейшее движение боковым взором, и положил к ногам Блора тушу свиньи. Гордо выпрямился и театрально выдохнул. Устал, мол, выполняя приказ.
Абала весело захлопала в ладоши, а Блор присел и принялся почесывать по подставленной башке меж больших круглых ушей. Если горло или брюхо тот подставлял, показывая покорность, то от этой ласки он натурально впадал в экстаз и начинал изливать на своего изумительного повелителя волны обожания.
Даже еда не столь радовала. Подумаешь, лишний кусок. Он мог в один заход съесть не меньше трети собственного веса, а при необходимости несколько дней не питаться. Вот признание его действий правильно выполненными и искренняя благодарность — важнее.
— Пудов шесть будет, — сказал за спиной Док. — Маловато.
— А тащить на себе десяток лиг и не тронуть? — возмутился Блор.
— Чего-чего? — переспросил Док озадаченно.
Парень обернулся и обнаружил очередную безмолвную страшно эмоциональную речь Абалы. Руки так и мелькали в бешеном темпе. Половина слов оказалась незнакомой, но в целом смысл достаточно ясен. Она тоже хотела такого милого и симпатичного зверюгу. Лучшего друга и придумать нельзя. Люди рано или поздно уйдут вниз, и она останется одна.
— Почему, собственно, у них собак нет? — спросил с недоумением парень.
— Псы — нечистые животные, — моментально ответила, развернувшись к нему, Абала.
— Ерунда какая-то, — возмутился Блор. — Лошадь, если убьют ее седока и тут же на нее сядет враг, продолжает служить ему, как и прежнему хозяину. Кошку корми не корми, она приходит, лишь когда имеет настроение, и пользы помимо собственного пропитания не приносит вообще. И мышей в амбаре для себя ловит, а не для хозяина. Хочет жрать — вот и ищет. Не хочет — прямо под носом ходить станут, не повернется. Собака же, даже если хозяин плохо с ней обращается, все равно сохраняет верность. Она его любит.
— Гончие псы — дальние родственники обычным собакам, — сказал с нажимом в голосе Док. — Впустив одного, можно дождаться и второго.
Блор намек понял. У каждого свои легенды и приметы. В их деревне верили, что запевший после обеда петух — не к добру. А здесь — в скачущих по небу гончих псов. Вместе с каплями их слюны, пота, клочками шерсти или еще каких отходов рушатся на землю болезни. В Храме говорили, боги насылают бедствия и заболевания. Где правда — неизвестно, но не стоит пытаться разубедить верующих. По его мнению, они просто не желают слышать рядом чужого лая.