Юный техник, 2007 № 03
Шрифт:
Есть, однако, путь, позволяющий получить на экране в сотни раз больше света даже при освещении лампой накаливания и позволяющий видеть спектр дифракции во всей красе. В 1821 г. немецкий оптик Иосиф Фраунгофер изобрел дифракционную решетку, состоявшую из множества одинаковых параллельных щелей (рис. 1).
Так же одинакова ширина всех щелей и расстояние между ними. Вот как эта решетка действует.
Обычный белый свет — это смесь световых лучей разных длин волн, а значит, и разного цвета. Проходя через
И тут И. Фраунгофер поставил на их пути собирающую линзу. А она имеет свойство собирать пучки параллельных световых лучей в одной точке. Но точки эти разные. Синие лучи собираются в одном месте, желто-зеленые в другом, красные — в третьем. В результате на экране возникает точно такая же по своей природе система разноцветных полос (спектр), как при прохождении света через щель. Но яркость этих полос в сотни раз выше, чем у отдельной щели. Наибольшая часть света сосредоточена в центре дифракционной картины.
Таким же способом можно показать дифракционную картину на отверстии. Делают рисунок, состоящий из множества круглых одинаковых точек. Его фотографируют и получают негатив из множества отверстий на темном фоне. Каждое отверстие дает свою дифракционную картину, а все они складываются на экране в яркую картину при помощи линзы.
Изобретение И.Фраунгофера нашло применение в спектральном анализе. Вот что это такое.
Любой химический элемент при сильном нагревании переходит в газообразное состояние и светится одним, только ему присущим, светом. Убедиться в этом легко. Бросьте в бесцветное пламя газовой горелки щепотку поваренной соли, и оно вспыхнет желтым. А если внести в него медный купорос, пламя станет зеленым. Но если такой свет пропустить через призму, он распадется на множество разноцветных полос. Каждая из них представляет собою свет строго определенной длины волны. Они образуют как бы штрих-код каждого элемента. Если в пламени присутствует только один элемент, то распознать его по этому «штрих-коду» достаточно легко. Но когда анализируют смесь элементов, то в некоторых случаях спектральные полосы оказываются слишком близко друг к другу, и распознать элементы не удается.
В таких случаях свет пропускают через несколько призм, но возможности этого метода ограничены. Если же свет пропустить через дифракционную решетку, то расстояния между спектральными линиями получаются гораздо шире. На этом и основаны спектроскопы — приборы, позволяющие распознавать смеси множества элементов. Так, например, впервые удалось определить химический состав Солнца и звезд.
Дифракционная решетка позволяет разделить на спектральные составляющие не только свет, но и невидимые — ультрафиолетовое и инфракрасное — излучения. В этих случаях их регистрируют при помощи фотопластинок.
В 1895 году немецкий физик Вильгельм Конрад Рентген открыл странное невидимое излучение. При прохождении через вещество оно почти не преломлялось и не разлагалось на составные части, проходя через дифракционную решетку. Поэтому сначала полагали, что оно не имеет волновой природы. Однако, по мере развития квантовой механики, удалось понять природу возникновения этих лучей, получивших имя рентгеновских. Возникла уверенность в том, что они все же имеют волновую природу, только длина волны у них в сто тысяч раз короче, чем у световых.
Ширина щели самой совершенной дифракционной решетки, применяемой в оптике, была сравнима с длиной световой волны и составляла 0,001 мм. Если действительно длина волны рентгеновских лучей столь мала, то такая щель влияет на них не более, чем десятиметровые
Немецкий физик Макс фон Лауэ в 1912 г. поставил такой опыт. При помощи двух свинцовых диафрагм с крохотными отверстиями он получил узкий пучок рентгеновских лучей, пропустил его через кристалл каменной соли и получил на фотопластинке четкую картину дифракции (рис. 2).
Рис. 2
Объяснялось это легко.
Кристалл представляет собой собрание атомов, расположенных в пространстве в виде правильной решетки. Эти слои работали как дифракционная решетка с шириной около 3х10 – 10м. Так удалось измерить длину рентгеновских лучей. На дифракционной картине, которую давали кристаллы, кроме параллельных полос, получались и системы кругов. Это было результатом дифракции на атомах, сидящих в узлах кристаллической решетки. Здесь, хоть линза не применялась, сохранялся тот же эффект, что и в опытах Фраунгофера — дифракционные картины отдельных атомов складывались.
На этом явлении был создан рентгеноструктурный анализ вещества. Он позволяет раскрыть положение в пространстве атомов кристалла или молекулы. Этим способом, кстати, открыли структуру ДНК.
Но вернемся к началу и разберемся, чем плох для изучения спектров дифракции проектор.
Современное телевидение и фотография, казалось бы, достигли в области передачи цвета огромного совершенства. Но знаете ли вы, что все дело в обмане зрения?
Действительно, смешивая желтую и синюю краски, мы видим зеленый цвет. Тот же результат можно получить, направив на экран синие и желтые лучи. Реально же зеленого цвета ни на экране, ни на бумаге нет. Он нам лишь кажется. Это легко определить с помощью спектроскопа.
А вот еще одно доказательство ложности цвета на картинах и фотографиях. Бросьте щепотку соли в пламя газовой горелки и сфотографируйте желтую вспышку пламени. Она прекрасно получится на цветной фотографии. Но наведите на нее спектроскоп. Линии натрия в изображении этого пламени вы не найдете. Поэтому, глядя на экран с изображением спектров, полученных при помощи проектора, следует четко понимать, что перед нами всего лишь картина, вызывающая ощущение спектральных цветов, хотя многих этих цветов на экране нет. Правда, так бывает не всегда.
Известен метод фотографии, позволяющий регистрировать цвет не с точностью до ощущения, а с точностью до длины волны. Но это тема отдельного разговора.
А. ИЛЬИН
Рисунки автора
ПОЛИГОН
На крыльях летучей мыши
Автомобиль, способный уверенно лететь и так же уверенно двигаться по дороге, пытались построить множество раз. Сделаем такую попытку и мы. Тем более что построить модель летающего автомобиля гораздо проще, чем полноразмерную машину.