Юный техник, 2011 № 02
Шрифт:
Труд назывался «Инопланетные минералы: неведомый мир». Книга захватила меня с первых страниц. Действительно, передо мной открылся незнакомый, чарующий мир. Средний землянин, поглощенный своими заботами, не находящий времени, чтобы поднять голову и взглянуть на звезды, даже вообразить не может, какие сокровища ждут его там. Вероятно, если бы Иглтон не был ученым, он мог бы стать поэтом. Чего стоило хотя бы такое описание: «Линделлит с пятой планеты Веги — это язычок живого солнечного пламени, скованный гранями безупречной призмы и рвущийся наружу, чтобы, разбив стены своей хрупкой тюрьмы, брызнуть во все стороны струйками
И главной своей задачей, как мне показалось, он считал превращение всех людей в восторженных романтиков, благоговеющих перед величием природы.
Я «глотал» страницу за страницей, и тут раздался звонок в дверь.
— Вам посылка, сэр! — объявил могучий робот-почтальон, внося в прихожую кубический ящик, доходящий мне до пояса.
— От кого? — поинтересовался я.
— Не могу знать, сэр! — гаркнул почтальон.
Я отпустил его и вскрыл ящик. Там оказались искореженные обломки небольшого робота. Создавалось впечатление, что бедняга попал под кувалды луддитов [1] , неизвестно откуда взявшихся в этом благополучном и сытом веке. Я поворошил рукой в груде лома и вытащил нижнюю панель с маленькими колесиками. Передо мной, без сомнения, находились останки служителя музея! К панели был прикреплен пластиковый прямоугольник. На нем чернело семизначное число. Это мог быть только номер инфобраслета!
1
Луддиты — группа английских рабочих, протестовавших в начале 1800-х годов против механизации фабрик, опасаясь потерять работу.
Все было ясно. Робота наказали «за болтливость», а мне предлагалось позвонить тем, кто его уничтожил, и пообещать не заниматься больше «денебским делом». Иначе меня, очевидно, ждала участь робота-служителя.
Номер, как я заподозрил, был «подпольным», незарегистрированным. На всякий случай я взял справочник и убедился, что не ошибся. Эти люди предпочитали не оставлять следов.
Немного подумав, я все же решился позвонить.
— Мистер Ватсон? — осведомился незнакомый хрипловатый голос. Экран остался темным.
— Может, вы все-таки покажетесь? — произнес я.
— Пока это ни к чему. Ватсон! Вы умный человек и наверняка уже все поняли. Нам необходимо встретиться и в последний — подчеркиваю! — в последний раз попробовать договориться. Иначе… — Он многозначительно не закончил фразу. — Так где вам удобнее?..
— В музее, — как-то сразу, не задумываясь, ответил я. — Завтра, в десять часов.
— Хорошо. Но учтите, что с нами надо играть честно.
До встречи! — Видеофон замолчал.
Я немедленно включил особую систему, исключающую подслушивание, и связался с Холмсом.
— Это опасно! — встревожился мой друг.
— Но вряд ли у нас будет лучшая возможность взглянуть преступникам прямо в лицо.
Холмс задумался.
— Вы правы, Ватсон. Что ж, рискнем. Я позабочусь о том, чтобы вашему визави был приготовлен достойный прием. А вы не забудьте надеть пояс-генератор. Да, Ватсон, похоже, я начинаю стареть! Мне казалось, что все подслушивающие
Но, видимо, что-то осталось и о нашем последнем разговоре со служителем стало известно.
Я пришел к месту встречи не в десять часов, а в полдевятого. Мне хотелось походить по залам музея, пока он еще не закрыт.
Денебский кристалл все так же мерцал трепетным голубым светом. Я полюбовался им и перешел в шестой зал. Как-то само собой вспомнилось, что Иглтон был здесь один, без Эванса.
«Может быть, это сыграло какую-то роль?» — подумал я, подходя к карте звездного неба. Она была сказочно красива. Фон состоял из пластинок черного стекловидного минерала, а звезды изображались яркими желтыми, красными и голубыми камешками. Я нашел голубой кристаллик, обозначающий Денеб, и улыбнулся ему, как старому знакомому.
И вдруг в мой мозг, словно скальпель хирурга, вошла чужая мысль — необыкновенно мощная и отчетливая, мгновенно завладевшая всем сознанием. Это был зов о помощи неких существ — бесконечно отличающихся от меня, но также наделенных разумом, любящих жизнь и страшащихся смерти. Да, денебские кристаллы — эти колоссы, состоящие, казалось, из застывшей небесной голубизны, были разумны! И они гибли — тысячами, десятками тысяч, отдираемые от взрастившей их почвы атомными экскаваторами «Суон Минералз».
Мыслители, тысячелетиями размышлявшие о тайнах Вселенной, дробились и превращались на заводах компании в материал для элементов компьютерной памяти — по странной прихоти судьбы они оказались идеальны в этом качестве. Лишь один кристалл избежал общей участи. Компания решила, помимо основной деятельности, заняться изготовлением поделок из камня и для рекламы выставила образец в музее. Но и с ним обошлись ужасно.
Тонкая мыслящая оболочка, подобная коре головного мозга человека, была сколота и превращена в камешки, украсившие, наряду с другими минералами, звездную карту, а ограненное безжизненное тело стало главным экспонатом другого зала. Голубые кристаллики — мыслящие ячейки когда-то цельного организма — еще поддерживали между собой телепатическую связь, но жить им оставалось недолго. Их было уже не спасти, но оставались еще миллионы обреченных на Денебе-четыре…
Чужая мысль отпустила меня, но я стал уже другим человеком. Мне показалось, что я вырос, расправил плечи, стряхнул с них груз всего обыденного, мелкого, суетного. Не вызывало ни малейших сомнений, как поступить дальше. Любыми средствами овладеть звездолетом компании, достичь Денеба-четыре, выслать рой автоматических разведчиков, собрать неопровержимые доказательства разумности обитателей этого мира, вернуться на Землю и разоблачить хищников, вгрызшихся в тело планеты!
Я повернулся и направился к выходу из зала, но дорогу мне преградил хорошо одетый мужчина с короткими седыми волосами.
— Куда же вы? — услышал я знакомый хрипловатый голос. — Передумывать уже поздно, мистер Ватсон!
За его спиной возникла троица в одинаковых серых костюмах.
Я затравленно огляделся и увидел, что посетители перестали разглядывать экспонаты и окружили нас. Плечи у многих из них оказались подозрительно широкими.
«Подручные преступников? — подумал я. — Или переодетые полицейские?» И вдруг увидел… спокойно идущего ко мне Эмери.
— Вы?! — изумленно спросил я. — Ничего не понимаю…