Юра Красиков творит чудеса (Журнальная версия)

Сарнов Бенедикт Михайлович

— Хватит тебе! Ты долго уже, теперь я! — Юра отнял гитару у Сашуни и, мучительно фальшивя, попытался воспроизвести на одной струне первую фразу известной песни «Во саду ли, в огороде…».

Он отчаянно старался, пыхтел, отбивал такт ногой.

— Не так! Идиот! — с абсолютным сознанием своей власти над ним сказала Лена и покровительственно показала, как надо.

Юра, не реагируя на оскорбление, послушно выполнил указание своей наставницы.

Вошла Елена Николаевна. В руках ее была тарелка с яблоками. При ее появлении Лена и Сашуня мгновенно преобразились.

— Здрасьте, —

вскочила Лена.

— Здравствуй, детка. Ешьте яблоки, обед еще не скоро.

Сашуня, вежливо наклонив голову, взял яблоко. Лена, соблюдая приличия, сначала отнекивалась:

— Ой, что вы, спасибо, мне не хочется!

Наконец и она уступила:

— Большое вам спасибо! — и тоже взяла яблоко.

Покончив с церемонией угощения, Елена Николаевна умильными глазами смотрела на Юру, который старательно пытался воспроизвести все на той же одной струне последующую музыкальную фразу: «Де-ви-ца гу-ля-ла-а-а…»

— Ну вот, видишь? — назидательно сказала Елена Николаевна, когда и эта отчаянная попытка увенчалась успехом. — Потрудился немного, и получилось!.. Вообще-то он способный, — обратилась она к Лене. — Но ему не хватает усидчивости…

— Без труда не выудишь и рыбку из пруда, — подхалимским голосом сообщил Сашуня.

И тут Елена Николаевна сразу вспомнила о главной педагогической цели своего появления.

— Да, Юрик, у меня к тебе просьба, — решительно сказала она. — Вот тебе деньги, сходи в молочную. Возьмешь триста грамм масла, две бутылки кефира и две бутылки молока.

— Вот еще! — возразил Юра. Он был явно ошеломлен таким поворотом событий.

— Ты как со мной разговариваешь? Лена, Саша! — обратилась Елена Николаевна к общественному мнению. — Вы тоже так отвечаете своим родителям, когда они просят вас сходить в магазин?

— Ну что вы! — сказал Сашуня, решительно отметая такое ужасное подозрение.

— Не волнуйтесь, Елена Николаевна, он сходит. Мы сейчас вместе сходим, — сказала Лена.

— Ладно, так и быть, схожу, — уступил Юра под давлением обстоятельств. — _: Через полчасика!

— Не через полчасика, а сейчас. Скоро перерыв, молочная закроется.

Многозначительно взглянув на Лену: правильно, мол, оказывай и впредь благотворное влияние! — Елена Николаевна ушла.

Юра вяло дал подзатыльник Сашуне, показал кулак Лене и лениво начал зашнуровывать кеды.

— Триста грамм масла, две бутылки молока… — тупо бормотал он себе под нос, чтобы не забыть.

И вдруг простая мысль осенила его.

В молочной девушка-продавщица отрезала от большого куска триста граммов масла, кинула на весы, добавила еще крохотный кусочек, быстро и ловко завернула в бумагу, подала покупательнице. Та протянула руку, чтобы взять покупку. Но взять сверток она не успела. Масло исчезло.

— Чего вы ждете? Следующий!

— А масло?

— А

масло где?

— Очки наденьте! Я вам только что дала ваше масло!

— Я не брала.

— В сумку свою загляните получше, — Слушайте, я ведь не слепая!

— А я, по-вашему, что, ненормальная?

Юра в своей комнате, беззвучно шевеля губами, сосредоточенно смотрел на пустой стол.

На столе появился сверток с маслом, бутылка кефира, затем вторая.

— Юрик! Ты еще не ушел? — раздался за дверью голос Елены Николаевны.

— Не-ет! — ответил Юра, делая отчаянные знаки друзьям.

Сашуня и Лена быстро спрятали кефир и масло под кушетку.

— Купи заодно еще два десятка яиц. Денег тебе хватит!

— Ла-адно! — громко ответил Юра матери. И тут же вполголоса, деловито сказал Сашуне и Лене — Значит, масло есть, кефир есть. Осталось молоко… Да, еще яйца…

В молочной тем временем разыгрался уже настоящий скандал.

— Молодежь! — в сердцах говорила пожилая покупательница. — А еще объявлений каких понавесили! — указала она на плакатик «Вас обслуживает бригада коммунистического труда». — Постыдились бы!..

Девушка-продавщица плакала.

На шум вышел щекастый парень, как видно, бригадир или заведующий.

— В чем дело? — строго спросил он. — У Кругликовой опять недостача?

— Ой! Я прямо и сама не знаю, что это такое делается! Только что были здесь две бутылки молока, и вдруг нету! — навзрыд причитала Кругликова.

— То есть как это «были и нету»? Чудес на свете не бывает! — авторитетно разъяснил щекастый.

И вдруг застыл, разинув рот.

Яйца, стоявшие в специальной установке из папье-маше, одно за другим начали исчезать. Несколько секунд — и вот уже почти все ячейки, которые только что были заполнены, опустели.

— Шестнадцать, семнадцать, восемнадцать… — считал Юра.

На столе перед ним одно за другим появлялись яйца.

— Девятнадцать, двадцать! Стоп!

Появление яиц прекратилось.

— Юрик! Ты все еще не пошел? — раздался за дверью голос Елены Николаевны.

— Ну что шумишь? — добродушно-фамильярно, с сознанием своих заслуг перед семьей отозвался Юра. — Давно уже все принесли.

— Смотри как быстро! Я и оглянуться не успела. Ну, что? Стоило пререкаться с матерью из-за такого пустяка? — оживленно говорила Елена Николаевна, заглядывая в комнату и забирая продукты.

Внезапно лицо ее страшным образом изменилось. Прижав руки к груди, расширенными от ужаса глазами смотрела она на стол, где лежала нетронутая, неистраченная, даже неразмененная пятерка.

— Юрий! — сказала она трагическим шепотом. — Вот пять рублей, которые я тебе дала. Они целы. Своих денег у тебя нет и не может быть. Немедленно отвечай: где ты взял деньги на продукты?!

— Я не помню, — по-дурацки ответил Юра. И сразу же сообразил, что влип.

— Юрий! Ты ведь знаешь, я могу простить тебе все, только не ложь. Лучше скажи правду, как бы она ни была ужасна!