Юра Красиков творит чудеса

Сарнов Бенедикт Михайлович

– Здрасьте, - вскочила Лена.

– Здравствуй, детка. Ешьте яблоки, обед еще не скоро.

Сашуня, вежливо наклонив голову, взял яблоко. Лена, соблюдая приличия, сначала отнекивалась:

– Ой, что вы, спасибо, мне не хочется.

Наконец и она уступила:

– Большое вам спасибо!
– и тоже взяла яблоко.

Покончив с церемонией угощения, Елена Николаевна умильными глазами смотрела на Юру, который старательно пытался воспроизвести все на той же одной струне последующую музыкальную фразу: "Де-ви-ца гу-ля-ла-а-а..."

–

Ну вот, видишь?
– назидательно сказала Елена Николаевна, когда и эта отчаянная попытка увенчалась успехом.
– Потрудился немного, и получилось!.. Вообще-то он способный, - обратилась она к Лене.
– Но ему не хватает усидчивости...

– Без труда не выудишь и рыбку из пруда, - подхалимским голосом сообщил Сашуня.

И тут Елена Николаевна сразу вспомнила о главной педагогической цели своего появления.

– Да, Юрик, у меня к тебе просьба, - решительно сказала она.
– Вот тебе деньги, сходи в молочную. Возьмешь триста грамм масла, две бутылки кефира и две бутылки молока.

– Вот еще!
– возразил Юра. Он был явно ошеломлен таким поворотом событий.

– Ты как со мной разговариваешь? Лена, Саша!
– обратилась Елена Николаевна к общественному мнению.
– Вы тоже так отвечаете своим родителям, когда они просят вас сходить в магазин?

– Ну что вы!
– сказал Сашуня, решительно отметая такое ужасное подозрение.

– Не волнуйтесь, Елена Николаевна, он сходит. Мы сейчас вместе сходим, - сказала Лена.

– Ладно, так и быть, схожу, - уступил Юра под давлением обстоятельств.
– Через полчасика!

– Не через полчасика, а сейчас. Скоро перерыв, молочная закроется.

Многозначительно взглянув на Лену: правильно, мол, оказывай и впредь благотворное влияние!
– Елена Николаевна ушла.

Юра вяло дал подзатыльник Сашуне, показал кулак Лене и лениво начал зашнуровывать кеды.

– Триста грамм масла, две бутылки молока...
– тупо бормотал он себе под нос, чтобы не забыть.

И вдруг простая мысль осенила его.

В молочной девушка продавщица отрезала от большого куска триста граммов масла, кинула на весы, добавила еще крохотный кусочек, быстро и ловко завернула в бумагу, подала покупательнице. Та протянула руку, чтобы взять покупку. Но взять сверток она не успела. Масло исчезло.

– Чего вы ждете? Следующий!

– А масло?

– Очки наденьте! Я вам только что дала ваше масло!

– Я не брала.

– В сумку свою загляните получше.

– Слушайте, я ведь не слепая!

– А я, по-вашему, что, ненормальная?

Юра в своей комнате, беззвучно шевеля губами, сосредоточенно смотрел на пустой стол.

На столе появился сверток с маслом, бутылка кефира, затем вторая.

– Юрик! Ты еще не ушел?
– раздался за дверью голос Елены Николаевны.

– Не-ет!
– ответил Юра, делая отчаянные знаки друзьям.

Сашуня и Лена быстро спрятали кефир и масло под кушетку.

– Купи заодно еще два десятка яиц. Денег

тебе хватит!

– Ла-адно!
– громко ответил Юра матери. И тут же вполголоса, деловито сказал Сашуне и Лене: - Значит, масло есть, кефир есть. Осталось молоко... Да, еще яйца...

В молочной тем временем разыгрался уже настоящий скандал:

– Молодежь!
– в сердцах говорила пожилая покупательница.
– А еще объявлений каких понавесили!
– указала она на плакатик "Вас обслуживает бригада коммунистического труда".
– Постыдились бы!..

Девушка-продавщица плакала.

На шум вышел щекастый парень, как видно, бригадир или заведующий.

– В чем дело?
– строго спросил он.
– У Кругликовой опять недостача?

– Ой! Я прямо и сама не знаю, что это такое делается! Только что были здесь две бутылки молока, и вдруг нету!
– навзрыд причитала Кругликова.

– То есть как это "были и нету"? Чудес на свете не бывает! авторитетно разъяснил щекастый.

И вдруг застыл, разинув рот.

Яйца, стоявшие в специальной установке из папье-маше, одно за другим начали исчезать. Несколько секунд - и вот уже почти все ячейки, которые только что были заполнены, опустели.

– Шестнадцать, семнадцать, восемнадцать...
– считал Юра.

На столе перед ним одно за другим появлялись яйца.

– Девятнадцать, двадцать! Стоп!

Появление яиц прекратилось.

– Юрик! Ты все еще не пошел?
– раздался за дверью голос Елены Николаевны.

– Ну что шумишь?
– добродушно-фамильярно, с сознанием своих заслуг перед семьей отозвался Юра.
– Давно уже все принесли.

– Смотри как быстро! Я и оглянуться не успела. Ну, что? Стоило пререкаться с матерью из-за такого пустяка?
– оживленно говорила Елена Николаевна, заглядывая в комнату и забирая продукты.

Внезапно лицо ее страшным образом изменилось. Прижав руки к груди, расширенными от ужаса глазами смотрела она на стол, где лежала нетронутая, неистраченная, даже неразмененная пятерка.

– Юрий!
– сказала она трагическим шепотом.
– Вот пять рублей, которые я тебе дала. Они целы. Своих денег у тебя нет и не может быть. Немедленно отвечай: где ты взял деньги на продукты?!

– Я не помню, - по-дурацки ответил Юра. И сразу же сообразил, что влип.

– Юрий! Ты ведь знаешь, я могу простить тебе все, только не ложь. Лучше скажи правду, как бы она ни была ужасна!

Юра изо всех сил пытался выкарабкаться из болота, в котором случайно очутился, но, как всегда бывает в таких случаях, делал одно неловкое движение за другим и в результате увязал все глубже и глубже:

– Сам не знаю, откуда они взялись. Сунул руку в карман, а там какая-то бумажка. Я думал, это те, что ты мне дала...

– Не лги!
– тут же уличила его Елена Николаевна.
– У мальчика твоего возраста не может быть таких карманных денег!

Юра тоскливо смотрел в сторону и молчал.