Юрий Долгорукий и византийская принцесса
Шрифт:
– Возвернешься в Киев, тогда, может, и уступлю тебе, – раздалось откуда-то из зарослей травы или со стороны Почайны, потому что, как заметил Иваница, Ойка не раскрывала уст.
– Возвернусь? Да я еще здесь и не имею намерения выезжать отсюда до времени…
– Уедешь, потому как должен гнаться за убийцами.
– А куда?
– Сказано будет.
– Да и кто ведает, что они убежали? Может, сидят в Киеве, прячутся.
– В Киеве не спрячешься, вы со своим
– А мы и не пробовали. Выбрали жилище, открытое всем ветрам.
– Жилище – да. А в монастыре? Нашли вас и там.
– Ты хотела меня убить.
– Дурень! Кабы хотела – давно бы убила.
– А Дулеба? Метал же Емец копье.
– Малость попугал. А то оба вы больно уж неповоротливы.
– Хочешь видеть, какой я быстрый?
– Уже увидела. Стой тут, дальше пойду одна. Приду к вам еще.
Она исчезла так же незаметно, как и появилась.
– Вот уж! – вздохнул Иваница.
А ночью Ойка прибежала снова. Она, видимо, обладала необъяснимым чутьем, потому что в темноте безошибочно узнала среди трех спящих в хижине Кричка именно Иваницу, потихоньку толкнула его, прошептала: «Выходи-ка со мною». Он проснулся мигом, решил, что это она пришла только к нему, потянулся рукой, чтобы схватить ее и, быть может, задержать здесь возле себя, потому что очень приятно ему было лежать под теплым мехом, а еще если бы там была девушка, то и вовсе было бы здорово! Однако Ойка и на этот раз оттолкнула его руку. «Выходи!»
Во дворе, ежась от холода, Иваница увидел рядом с Ойкой какого-то человека. В темноте он показался еще более хлипким и невзрачным, чем хитрый Никита, с которым они вели беседу на мосту.
– Ежели хотела, чтобы я тебя поцеловал, могла бы обойтись и без него, – недовольным тоном произнес Иваница.
– Будешь целовать, когда возвернешься в Киев, говорила уже тебе.
– Зачем возвращаться? Я ведь здесь.
– Был здесь, а теперь не будешь.
– Когда же должен ехать?
– А вот человек тебе скажет.
– Ежели не соврет, так скажет.
Человек, несмотря на свой убогий вид, тотчас же обиделся:
– А зачем мне врать?! Меня просили, я передал, а там пусть хоть земля провалится.
– Кто же тебя просил?
– Брат вот ее, Кузьма, брат вот этой девки, стало быть.
– Где ты его встретил?
– Там, где люди бродят. Подальше от князей да от бояр. Бежал он с монахом остроязыким, направлялись в Залесскую сторону, к Юрию Долгой Руке, в Суздаль, стало быть.
– Откуда ведомо тебе, что в Суздаль?
– А говорили. За язык не тянул. Сами сказали. Кузьма, стало быть, и сказал. Не сказал, стало быть, а попросил. Ты, говорит
– Ты знал Кузьму раньше, что ли?
– Откуда бы мог знать? И в Киеве отродясь не был. Встретились, человек и попросил. А меня ежели кто попросит, то я… Мне что?
– И это он так вот сгоряча и выложил тебе все, как на исповеди: и кто такой, и куда путь держит? А теперь ты думаешь, тебе поверят?
– Стало быть, ты еще и не веришь? Ну и не нужно. Разве я платы от тебя хочу? Попросила девка, пришел, сказал тебе, хотя и тебя, стало быть, впервой вижу и не знаю, что ты и кто еси. Мое дело, стало быть, маленькое…
Человек повернулся и молча пошел своей дорогой.
– Эй, – тихонько позвал его Иваница, – куда же ты? Постой, мне надобно еще спросить.
– Наспрашивался уже вдоволь, – донеслось из темноты.
Человек исчез, будто его и не было никогда, и Иваница не поверил бы в это явление, если бы не стояла рядом с ним Ойка в белом своем козьем меху, а еще хотелось верить не только в самый разговор, но и в истинность слов человека, больно уж несчастным был он на вид. А таким Иваница верил всегда.
– Так мы поедем, – сказал Иваница девушке. – Может, и ты с нами? Если найдем твоего брата, что нам с ним делать?
– Не найдешь ты его.
– Вот уж! Почему же не найду?
– Спишь много. Когда ни приду – спишь.
– Вот уж! Я тебе покажу сейчас, что не сплю!
Он снова хотел было поймать ее за руку, но она увернулась, отбежала подальше, сказала строго:
– Поезжай. А захочешь возвернуться со своим лекарем, – буду ждать.
– Хоть прикоснуться к тебе, – заканючил Иваница.
– Тогда и прикоснешься. Князьям не позволяла, а уж тебе…
Исчезла – ни слуху ни духу. Иваница вздохнул, еще немного постоял, ибо не верил, что так бессмысленно закончится его приключение с этой норовистой девушкой, но не дождался ничего и пошел будить Дулеба.
Дулеб, услышав о новости, тотчас же велел седлать коней.
– Возвращаемся к князю Изяславу без промедления.
Иваница чесал затылок в темноте, кряхтел.
– Не очень мне охота выбираться из Киева, Дулеб…
– А что мы имеем здесь несделанное?