Юрий Долгорукий
Шрифт:
Доложили: для избежания опасности самому Святославу с князем Иванкой отходить в лесную землю, к вятичам, понеже оттуда близко до суздальского рубежа, а половцев отпустить в степи. В городе же оставить с воеводой немного войска, чтобы только стены держать, и по примеру Путивля сговориться с великим князем Изяславом Мстиславичем о неразорении града.
Ночью Святослав с семьёй и ближней дружиной покинул спящий город, а перед рассветом ушли и остальные дружины.
Изяслав Давыдович требовал, чтобы великий князь нарядил погоню, а когда Изяслав Мстиславич отказался - кинулся следом за Святославом
Однако и у Святослава Ольговича воинов было не меньше.
В жестоком бою черниговцы были разбиты наголову, сам Изяслав Давыдович едва не попал в плен. Святослав Ольгович, опасаясь, что следом за Давыдовичем идёт сам великий князь, не стал испытывать судьбу, лесами отступил к Козельску, а оттуда — к Дедославлю.
Великий князь действительно следовал за черниговцами, но не торопился. В Болдинском лесу навстречу выбежали черниговцы, исшедшие из боя. Погони за ними не было.
Вскоре явился и сам Изяслав Давыдович.
Великокняжеские полки подступили к Карачеву. Карачевцы встретили Изяслава Мстиславича вне града и умолили о мире. Причины разорять город у Изяслава не было, карачевцы к Святославу Ольговичу не прислонялись.
Изяслав и Владимир Давыдовичи умоляли великого князя продолжать поход. Воинов у Ольговича осталось совсем мало, можно брать его голыми руками!
Но великий князь уже сомневался. Правильно ли делает, безмерно усиливая Давыдовичей? Святослав Ольгович, лишившийся богатства и отчинных городов, больше не опасен, стоит ли его добивать? В выигрыше только Давыдовичи...
На княжеском совете Изяслав Мстиславич объявил:
– Ныне, братия, я учинил всё, что вы хотели. Всю область Ольговичей отдал вам, и более никакого дела мне здесь нет. Оставляю вас, имея нужду возвратиться в Киев.
Огорчились Давыдовичи отъездом великого князя, но своих воинственных намерений не оставили. К тому же им стало известно, что князь-изгой Иван Берлядин изменил Святославу, увёл свою дружину к Ростиславу Мстиславичу Смоленскому. Князь Иван Юрьевич гнался за ним с тремя сотнями всадников, но не догнал. И к Святославу не вернулся, разболелся в Пултеске-городке, там и помер на переломе зимы, февраля месяца в двадцать четвёртый день. Не на ратном поле отдал Богу душу, не от стрельбы или меча, но от тихой болезни. Младшие братья его Борис и Глеб Юрьевичи привезли тело в Суздаль.
А князь Святослав Ольгович с оставшимися людьми добрался до Любенска, где и зазимовал. Давыдовичей он больше не опасался. Тысяча белозерцев в доспехах, присланных князем Юрием Владимировичем, охладили их пыл. Давыдовичи смирненько уползли в свои волости.
В войне явно наступал перелом.
Старшие Юрьевичи - Ростислав и Андрей - с большим войском ворвались в Рязанское княжество, многие сёла пожгли и пограбили, а князь Ростислав Ярославич Рязанский бежал в половцы, к своему приятелю хану Утилку.
Успешными походами начинался и следующий год, от Сотворения Мира шесть тысяч шестьсот пятьдесят пятый [120] . Давыдовичей после рязанского погрома можно было не опасаться, и Юрий Владимирович
В лютое зимнее время ростовские, суздальские, ярославские и белозерские полки на конях и на санях вошли в Новгородскую землю.
Князь Святополк Мстиславич Новгородский даже не пробовал оборонять свои рубежи, запёрся с дружиной в городе. Властные новгородские мужи, хоть и отказались выслать вон Святополка, сославшись на прежние клятвы князьям Мстиславичам, тоже воевать не захотели.
120
1147 г.
Князь Юрий взял приступом город Торжок и овладел всеми новгородскими волостями на реке Мете. Одновременно князь Святослав Ольгович, служа Юрию, ворвался со своими дружинами в Смоленское княжество, владение другого Мстиславича - Ростислава, и тоже воевал удачно. Он поднялся вверх по реке Протве и взял град Голяд.
Казалось бы, возрадуйся и шествуй дальше, ибо сопротивления дружины князей-союзников не встречали. Так и хотел Юрий Владимирович.
Однако человек предполагает, а Бог - располагает. И на малом камешке можно споткнуться!
Таким камешком стала для Юрия отчаянная любовь к боярыне Кучковне. Как увидел её однажды князь в соборной церкви, так и прикипел сердцем.
Московский вотчинник Степан Кучка не сразу и сообразил, за что его, мужа малозаметного, вдруг так возвысил князь — поставил суздальским тысяцким. А когда сообразил, счёл за благо промолчать, тем более что князь Юрий Владимирович приличия соблюдал. Кучковну он к себе на двор не взял, сам к боярину Кучке не ездил. Будто нечаянно подружилась Кучковна с женой боярина Василия, стала почасту у неё гостить. Ничего предосудительного в этом не было, многие суздальские боярыни дружили домами. А что князь Юрий иногда заворачивал на двор к своему любимому боярину Василию, никого не удивляло - с отрочества друзья-приятели...
Свою жену-княгиню Юрий уважал.
Но уваженье - уваженьем, а любовные утехи Юрий уже давно искал на стороне и не считал сие большим грехом. Мало у кого из князей в то время не было жёнок-наложниц, бывало что и открыто с ними жили, а Юрий был осторожен. Да и недолговечными были его привязанности!
Только вот к Кучковне прикипел...
Степан Кучка вида не показывал, но злобу затаил.
Отправляясь в новгородский поход, князь Юрий велел тысяцкому собрать ещё один полк из молодших суздальских людей и идти следом за ним к Торжку.
Однако Кучка полк не собрал и к князю не пошёл, а насильно увёз жену и укрылся в своей подмосковной вотчине. Верные люди тотчас донесли князю, что Кучка держит жену в тесном заключении, бьёт смертным боем, а сам собирается отъезжать со всем двором в Киев, к великому князю Изяславу Мстиславичу.
Это была прямая измена!
Юрий оставил войско на воеводу Непейцу Семёновича и вборзе погнал с ближней дружиной к Москве.
В самый раз ворвались княжеские дружинники на боярский двор: холопы Кучки уже добро на сани укладывали. Ворвался Юрий в гридницу, а Кучка уже в длиннополой дорожной шубе сидит, лохматую волчью шапку в руке держит.