Юрий Долгорукий
Шрифт:
Боярин Василий встречал переяславского князя на песчаной косе. Два нарядных мужа были с ним, судя по высоким шапкам, опушённым бобровым мехом, тоже бояре. Без излишней торжественности, но для почёта довольно.
Изяслава повезли по лесным дорогам, в обход селений и боярских вотчинных дворов, по такой глухомани, что Изяслав даже тревожиться стал: не заблудились ли?
Но лесная дорога, порой переходившая в настоящую тропу, оказалась живой. Где топко - жерди настелены, где речки и ручьи - перекинуты мостки, а в конце каждого дневного
Ходили в Переяславле слухи о тайных лесных тропах боярина Василия. Изяслав теперь убеждался, что слухи эти правдивые. Обустраивал князь Юрий Владимирович свою землю, даже о лесных тропах позаботился.
О делах боярин Василий по дороге не говорил, хотя беседу поддерживал охотно, улыбался приветливо. За столом гостеприимничал: самолично подкладывал князю вкусную снедь, подливал вина в кубок. Кубки боярский холоп с собой в перемётной суме вёз тяжёлые, серебряные, с вычеканенными буковками по ободку. Достойные князя кубки...
Друг-приятель, да и только!
Князя Изяслава Мстиславича принимали не в стольном Суздале, а в Кидекше - посторонних глаз меньше. Юрий загодя туда отъехал, строго-настрого наказав боярам, чтобы без крайней нужды не являлись, но сносились с князем через дворецкого Ощеру Трегуба. Но и дворецкому Юрий не сказал, ради чего уединяется в Кидекше.
Принимали Изяслава в Кидекше необычно, не так, как полагается встречать владетельного князя. Не успел спешиться - повели в баню. Боярин Василий вежливо пояснил, что такой у суздальцев обычай, чтобы дорогой гость смыл путевую пыль и недобрые мысли и явился пред хозяином просветлённым и чистым.
Изяслав не возражал. Может, и впрямь у суздальцев такой обычай, а если и не совсем так - спорить не приходилось. В полной он власти у князя Юрия. Исчезнет — и не хватится никто, ведь сам же настаивал, чтобы встреча была тайной...
Банились вдвоём с боярином Василием. Боярин самолично и пар поддавал, и берёзовым веничком хлестал, и рушник на плечи князю накидывал. Всё делал сноровисто, весело, с шутками-прибаутками. У Изяслава отлегло с души. Телесная банная радость прогнала тревожные мысли.
Вышли в предбанник, а там холоп Изяслава в растерянности стоит. Исчезла нарядная княжеская одежда, а вместо неё на лавке лежит белая домашняя рубаха, белые же порты, мягкие сапожки из алого сафьяна.
Боярин Василий пояснил, что господин Юрий Владимирович пожелал принять племянника своего по-родственному, по-домашнему, и сам не в княжеском наряде будет, а в простой русской долгополой рубахе...
Князья сели друг против друга в любимой Юрьевой горенке под самой кровлей терема. Последние лучи заходящего солнца искрились на развешанном по стенам оружии - не то весело, не то угрожающе, как кому покажется. Раздвоенно...
И мысли у князя Изяслава тоже раздвоенными были.
Как понимать такой простой приём - без свиты, без княжеского наряда? Родственную близость Юрий подчёркивает? Принижает
Так ничего не решив для себя, Изяслав Мстиславич улыбнулся примирительно, уступая дяде право начинать разговор. Ничего обидного в этом Изяслав не увидел. Он же только внук Великого Мономаха, а Юрий Владимирович - сын, значит, старше. Ничего унизительного для княжеской чести нет в том, что он вежливое смирение перед старшим покажет...
Князь Юрий Владимирович достойный муж - и по делам, и по обличью. Такого зауважаешь! Рослый, полнотелый, жёсткие морщины в уголках рта, взгляд строгий, встречные взгляды ломающий. Сколько годов-то дяде Юрию? Половина шестого десятка, кажется? Почтенный возраст, а щёки гладкие, румяные, движения порывистые, седины почти не видно. В самой мужественной силе князь...
Юрий тоже присматривался к собеседнику.
Князь Изяслав был ростом невелик, но телом крепок, короткие волосы и бородка колечками завиваются, лицом красив. Жёнки, поди, от любви обмирают, глядя на него.
Но не мягкий любовник Изяслав, совсем нет. Сейчас вроде бы смущён и смирен, но гордыня то и дело сквозь показное смирение прорывается - жёсткостью взгляда, высокомерно вскинутым подбородком. Нелёгким будет разговор, ох, нелёгким...
Юрий нутром чувствовал упрямое противостояние племянника и думал, что правильно поступил, что решил встретиться вот так, попросту, по-домашнему, без прикрывающего внутреннюю сущность человека великолепия княжеского наряда.
– Поговорим, княже, по-родственному, ибо из одного гнезда Мономахова мы все вышли, - мягко, неторопливо начал Юрий. — С чем приехал в нашу лесную глухомань?
Изяслав помолчал, вздохнул, начал издалека, с прежних великих князей Ярослава Мудрого, Всеволода Ярославича, Владимира Мономаха - радетелей и ревнителей единства Руси. Деда своего великого князя Мономаха Великого тоже помянул добрым словом.
Выходило из плавной речи Мстиславича, что преемственность великокняжеской власти издавна ведётся по прямой нисходящей линии: от прапрадеда - к прадеду, от прадеда — к деду, от деда - к отцу, Мстиславу Владимировичу, а если нарушалось прямое наследование - Русь сваливалась в пучину усобной войны. Если же продолжить рассуждения Изяслава, то законный наследник он, Изяслав Мстиславич, а дядя Юрий как бы в стороне.
Та-а-к... Запомним...
Как на ладони теперь перед ним Изяслав - раскрылся.
Однако возражать Юрий не стал, вздохнул смиренно:
– На всё была воля Божья...
Промолвил и опять замолчал.
Изяслав смотрит пытливо, с немым вопросом: «Понял ли дядя Юрий, к чему он ведёт?»
А Юрий повернул голову к окну, как будто больше всего ему интересно смотреть, как бегут над дальними лесами облака, подсвеченные багровым закатом.
Молча ждал, что ещё скажет старший Мстиславич.