Юрий Михайлович Сушко Я убил Степана Бандеру
Шрифт:
Походные группы, сформированные Мельником и Бандерой, договорились о «разделе сфер влияния». Каждый населённый пункт оставался под «протекторатом» той группы, которая захватит его первым. Но об идиллии отношений говорить не приходилось. То и дело между ними возникали кровавые стычки, хотя цели перед собой они ставили вроде бы разные, не пересекающиеся одна с другой. Более умеренные — мельниковцы — декларировали желание заниматься лишь налаживанием общественной и культурной жизни на захваченной фашистами территории: создавать местное самоуправление, так называемые управы, вести набор в полицию и т. п. Бандеровцы же были настроены куда агрессивнее. В подтверждение тому — фрагмент дневниковой записи одного из «воякив»
ОУН(б) определяла для себя глобальные геополитические задачи. Открытым текстом говорилось о том, что границы Украины должны простираться от Волги до Северного Кавказа. В качестве аргументов приводились «исторические факты»: Кубань, Ставрополье и прочие южные российские территории заселялись и осваивались именно выходцами с Украины, наследниками запорожских казаков.
Однако в руководстве Третьего рейха по-прежнему не существовало единого мнения относительно взаимодействия с ОУН. Ведомство Канариса рассчитывало на самое тесное сотрудничество с националистическим движением. Партийные же бонзы во главе с Борманом не видели в Организации серьёзной политической силы, скептически оценивая её возможности и степень влияния.
Верили ли националисты, что Германия позволит им создать независимую Украину? Во всяком случае, надеялись на это. Тем более живые примеры были перед глазами. Ведь согласился же Гитлер с существованием в Европе новых независимых государств — Хорватии и Словакии… Чем же мы хуже?
ОУН(б) была готова хоть завтра набросить на Украину одежды свободы и независимости, вознести к небу острый трезуб и затянуть песнь о том, что держава «ще не вмэрла». Но провозглашение Украинского национального комитета, якобы объединившего представителей всех национал-политических сил, не произвело на Берлин ожидаемого впечатления. Более того, куратор от вермахта полковник Бизанц передал Бандере официальное предостережение о недопустимости самостоятельных действий, не согласованных с немецкой стороной.
Ещё до начала боевых действий против СССР, в апреле 1941 года рейхсминистр доктор Альфред Розенберг подал фюреру аналитическую записку о возможных перспективах развития ситуации на территории Советского Союза:
«Киев является главным центром государства варягов, которые принадлежат к норманнам. Но после господства татар Киев на протяжении долгого времени противостоял Москве. Его национальная жизнь в противовес тому, что говорит московская история, чьи версии распространялись и в Европе, основывалась на довольно сильных традициях.
Политической задачей в этом регионе будет утверждение собственной национальной жизни к возможному созданию политической формации, которая имела бы цель самостоятельно или в союзе с районами Дона и Кавказа в форме Черноморской конфедерации постоянно противостоять Москве и охранять великонемецкие жизненные пространства на Востоке…»
30 июня 1941 года Красная армия поспешно оставила Львов. Войдя в город в 4.30 утра, бойцы батальона «Нахтигаль» рассредоточились по нескольким направлениям. Часть отряда направилась к церкви Святого Юра, другая — на улицу Лонцкого, где находилась местная тюрьма. «Зрелище на Лонцкого было жутким, — рассказывали очевидцы. — Камеры были забиты замордованными людьми и, чтобы попасть из одного отсека в другой, приходилось перелезать через горы трупов. Тела убитых уже разлагались, вонь стояла невероятная. Чтобы находиться там хоть какое-то время, был необходим
«Соловьи» безостановочно метались по улицам Львова. «Они взяли в зубы длинные кинжалы, засучили рукава гимнастёрок, держа оружие на изготовку, — это видел рядовой вермахта Вальтер Брокфорт. — Их вид был устрашающим… Словно бесноватые, громко гикая, с пеной у рта, с вытаращенными глазами неслись украинцы по улицам Львова. Каждого, кто попадался им в руки, жестоко казнили…»
По-хозяйски расположившись в бывшем кабинете начальника местного управления НКВД, штурмбаннфюрер СС Гюнтер Хеерман заканчивал диктовать шифровку в штаб: «…Шеф айнзатцгруппы „Б” сообщает, что украинское повстанческое движение во Львове было зверски подавлено НКВД. Расстреляно НКВД ок. 3000 чел. Тюрьма горит…» Он подошёл к окну: улица была переполнена украинскими «вояками», облачёнными в униформу вермахта. У каждого солдата и командира на погонах красовались как знаки отличия жёлто-голубые ленточки. Он усмехнулся, вспомнив, как вчера один из этих офицеров взахлёб пытался убедить его, что они, «вояки», собираются повторять подвиги каких-то неведомых сечевых стрельцов и именно о них благодарные потомки будут слагать оды. «Дети, — вздохнул Хеерман, — видит бог, дети…»
Потом штурмбаннфюрер вернулся к столу и взял копию депеши представителя МИДа при 17-й армии Рафляйдерера: «Прибыл вчера во Львов, в восточном предместье ещё продолжались бои… На улицах многочисленные члены украинских организаций, некоторые даже с оружием. Город кое-где пострадал от поджогов русских, а также военных действий. Много актов против евреев…» Всё верно, не соврал дипломат. Но всё равно за ним надо присматривать.
В тот же день в столице Западной Украины так называемое Национальное собрание в присутствии немецкого генералитета торжественно провозгласило Акт о возрождении украинской государственности.
«Волей украинского народа, — говорилось в документе, — Организация Украинских Националистов под руководством Степана Бандеры провозглашает возрождение украинского государства, за которое положили головы целые поколения лучших сынов Украины… На западных землях Украины создаётся украинская власть, которая подчиняется украинскому национальному правительству, которое будет образовано в столице Украины Киеве».
С утра весь город был усеян листовками Краевого провода ОУН(б):
«Народ! Знай! Москва, Польша, мадьяры, жиды — это твои враги! Уничтожай их беспощадно!
Знай! Твоё руководство — Провод украинских националистов, ОУН!
Твой вождь — Степан Бандера!»
Как свидетельствовал хроникёр ОУН Петро Мирчук, «Акт… был встречен с „энтузиястичным”, единодушным „апробатой” [одобрением] всего украинского народа. Во всех украинских городах и сёлах, из которых убрались московские большевики, состоялось торжественное оглашение этого Акта и демонстративное его подтверждение».
Не отставало и духовенство: в Галичине Акт приветствовал митрополит Андрей Шептицкий. «По воле Всемогущего и всемилосердного Бога в Троице Единой началась новая эпоха в жизни державной соборной самостоятельной Украины, — писал он в своём Пастырском послании. — Состоявшееся вчера Народное Собрание утвердило и провозгласило это историческое событие».
На Волыни митрополиту вторил епископ Поликарп: «Так на наших глазах справедливость Божья исполнилась: Один Бог, одна нация и общее лучшее будущее. Исполнилась наша вековечная мечта. В городе князя Льва радиовесть несётся над нашими горами, нивами, полями, над нашей густо орошённой кровью землёй…»
Один из пунктов Акта гласил: «Возрождённая Украинская Держава будет активно сотрудничать с Национал-Социалистической Великогерманией, которая под руководством Адольфа Гитлера создаёт новый порядок в Европе и мире…»