Юрий Сонин
Шрифт:
И женским сердцем трепетным и нежным.
Она играла на аккордеоне
И мило пела танго «Над заливом».
В неё-то и влюбился Юра Сонин,
Доселе вольный и жизнелюбивый.
Он предложил ей дружбу и свиданья
Галочка отнюдь не возражала,
Но всякий раз с улыбкой отражала
Его по-детски робкие лобзанья.
Не знал герой наш, что хотеть от Гали
И он все силы оставлял в спортзале.
35
Но к осени уехала Галина,
И
Бродил по берегу со скорбной миной
В немой тоске безмерной и ужасной.
Прошло три дня и поутихло горе.
Размылось горе первыми стихами.
В них были слёзы, ветер, осень, море,
Тоска любви к непостижимой даме.
И дама эта – не совсем Галина,
Была в стихах поближе к идеалу.
И плавно становилась мал-по малу
Сильваной больше, чем наполовину!
И Юра перед сном и на досуге
Не может вспомнить личико подруги.
36
А тут диплом, спортзал-соревнованья.
Жизнь подхватила Юру, завертела.
И где-то в прошлом слёзы, расставанье.
Прощай, любовь! Теперь важнее дело!
Неслышный бег потока временного –
И техникум за первым поворотом.
А Юру на этапе жизни новом
Судьба несёт в армейские ворота.
Разрядник, комсомолец и отличник,
Он в дальнюю дорогу не отправлен.
В родной Одессе он служить оставлен,
И в часть свою прибыть он должен лично.
Ещё не понял Сонин, что свободу
Сегодня он теряет на три года.
37
В большой казарме – этак метров двести,
Двухъярусные койки – эстакады.
Их столько, что, пожалуй, и не счесть их.
Большой проход, спортивные снаряды.
Солдаты – деревенские ребята,
Бездушной силой грозного приказа
Заброшены сюда военкоматом
Из Балтии, Сибири и Кавказа.
Им всё здесь неизвестно, чуждо, ново:
Шинели, карабины и портянки,
Ефрейторы, перловка, пушки, танки,
Командный окрик резкий и суровый.
Здесь в основном «салаги» размещались,
Но «деды также изредка встречались
38
На третий день подъёмов и отбоев
Ю.Сонин одеваться научился,
Все тонкости осилив и освоив,
Поспорить он с ефрейтором решился.
«Подъём!» – команда. Взвод засуетился,
А Сонин: «Хватит. Я уже умею».
От этих слов ефрейтор взбеленился:
«Солдат, на выход! Я тебя согрею!»
Ефрейтор Кукла весь в значках, как идол,
Решил солдата на бегу измучить:
«Солдат, за мной!» – и ну по полю жучить!
Отличный темп он для начала выдал.
Но не учёл завистник
У Сонина спортивного разряда!
39
Нарезав круг до дальних переходов,
Во тьме ночной ефрейтора оставив,
Пришёл в казарму, помянул свободу
И спать улёгся Сонин против правил.
А утром помкомдив по физкультуре
Среди «салаг» выискивал спортсменов.
И перед строем предложили Юре
Войти в число армейских «суперменов».
И целый год в солдатских гордых званьях
Ребята специального отряда
На славных гимнастических снарядах
За округ бились на соревнованьях.
А Сонина солдаты уважали.
Он был герой в казарме и спортзале.
40
Затем, своим решив заняться делом,
Добился Юрий Сонин перевода.
Он действовал решительно и смело,
И вот он лаборант хлебозавода.
Армейский ПАХ солдатскими руками
Без техники готовил хлеб солдатский.
Три пота вперемежку с матюгами
Солдаты-срочники делили здесь по-братски.
И Сонин, потрясённый видом цеха,
(Не думал он, что в армии советской
Готовят хлеб, как в слободе стрелецкой),
Здесь осознал, что служба – не потеха.
Рубил дрова, таскал мешки с мукою
И вспоминал спортзал с немой тоскою.
41
Полста солдат, четыре офицера
Составом личным ПХП являлись.
Мужи всех наций, крупного размера,
С которыми во взводах не справлялись.
Судимые за кражи и скандалы,
Шофёры, воры, пекари, баптисты,
На каждого по сто причин бывало,
Не направлять в пехоту и в танкисты.
И Юра Сонин понял очень скоро –
Его спасенье в знании предмета
(Спасибо техникум тебе за это).
Лаборатория – его опора.
Начальство подкупив своим талантом,
Он быстро стал хорошим лаборантом.
42
И покатилась служба, как работа:
Анализы, мука, сертификаты…
Теперь у Юры важные заботы.
Таких забот не ведают солдаты.
Для выпечки муку он получает
По двадцать «студеров» одновременно
Всех кладовщиц и лаборанток знает
На главной базе Юра поименно.
Весы для парня – словно фортепиано.
Излишки, что на влажность поступают,
Продать крестьянам Сонин успевает,
Но документ у Юры – без изъяна.
Печать к печати, подписи и штемпель.
А денежки для трёх бригад на «дембель».
43
Солдаты о делах его не знали.
Работа шла без шума и помарок.
Но Сонина настолько уважали,