Юрий Тынянов
Шрифт:
Становится ясным, что решить - это значит решиться. А решиться - это значит выбрать. Можно выбрать Москву, можно Петербург, можно Кавказ, можно Персию. Он волен выбирать что угодно и отправляться куда угодно, на четыре стороны света.
Когда человеку говорят, что он может идти на все четыре стороны, это значит, что человеку идти некуда. Ехать же в Персию может только человек, которому больше ничего не остается.
Бегство в Персию - это не только ссылка, не просто ссылка. Это еще и измена, в которой Грибоедов не признается ни себе, ни другим, но почему-то считает нужным оправдываться: "Ничего не могло быть общего между склонностью русского автора бежать из Москвы и Петербурга и изменой кривоногого солдата". "Это (проект.
–
Грибоедов знает, почему и в чем оправдывается.
А рядом с изменой - продажность. "Корысть, вот общая мысль", - говорит Чаадаеву Грибоедов. И эта мысль не только их, по и его мысль, мысль его проекта: "Корысть заохотит всех более познавать и самим действовать... Страсть к корысти, потом к улучшению бытия своего... Я хотел вам далее рассказать об одном своем проекте". И Чаадаев ему говорит: "О, мой корыстный друг!.."
Темы продажности и гибели идут рядом. Париж стоит обедни. Значит, можно изменить, продаться. Все продажно, "самые дома кажутся непрочными и продажными". Все обобщено: "Все неверно, все в Риме неверно, и город скоро погибнет, если найдет покупателя". Он едет продаваться, продастся и погибнет. Прощание с прошлым - это измена.
Его вытолкал Ермолов, ему нечего делать у Чаадаева, Бегичев ждет, чтобы он поскорее уехал. А он надеялся, что "кто-то его ждал в одном из окон". А это все "вздор, ни одно окно не освещено, ни одно сердце не бьется здесь для него". Все кончено. Возиться со старыми друзьями - ребячество, "имена московских любовниц" "он забыл", "окна светились не для него, бордели его юности были закрыты". Для того чтобы распрощаться с прошлым, которому изменил, надо его оплевать. Прошлое, о котором можно сказать, что оно бордель, не стоит того, чтобы о нем помнить. И служить укором оно не может.
В течение всей жизни Тынянова Пушкин был для него мерой вещей. Он же стал мерой и самого автора. Разное освещение Пушкина в его романах связано с эволюцией писателя, это изменения, происходящие с самим Тыняновым под воздействием времени. В трудные годы между "Кюхлей" и "Вазир-Мухтаром" он отходит от исторической конкретности и непредвзя-тости первого романа и приходит к надысторическому и поэтому внеисторическому обобщению, к попыткам создать "абсолютную" формулу исторического процесса. Это стремление к обобщенности в первую очередь затронуло главное звено системы - Пушкина.
Появлению Пушкина в "Кюхле" и в "Смерти Вазир-Мухтара" придается значение чрезвычайное. Особенно во втором романе, в котором всему придается повышенное значение. В обоих романах Пушкину отводится совершенно особое место: он появляется при важнейших обстоятельствах, и его появление выделено как важнейшее событие. Но лучшее место отводится Пушкину не по чину, не из боязни, чтобы его кто-нибудь не "пересел", и даже не потому, что каждое соприкосновение с Пушкиным для современников было незабываемым событием, но потому, что с его появлением все происходящее приобретало повышенную значительность. Тынянов использует свойство гения своим прикосновением придавать обыкновенным вещам особый смысл и высокую роль. Пушкин выявляет важность происходящего, оно выявляется им так же, как всем известные, привычные вещи вдруг оказываются удивительными и полными значительности, потому что гений по-новому их увидел.
Каждое появление Пушкина в обоих романах связано с чрезвычайными событиями в жизни героев. Особенное же значение имеют последние появления. В "Кюхле" - Это встреча с перевозимым из Шлиссельбургской крепости в Динабургскую Кюхельбекером, в "Смерти Вазир-Мухтара" - с перевозимым из Тегерана в Тифлис мертвым Грибоедовым.
Но
Последней встрече в обоих романах предшествует специальная подготовка. Перед встречей Пушкина с "Грибоедом" в "Вазир-Мухтаре" Тынянов упоминает Кюхельбекера:
"В Шлиссельбургском каземате снился он (Грибоедов.- А. Б.) другу молодости Вильгельму Кюхельбекеру, не знавшему о его смерти".
Перед встречей Пушкина с Кюхельбекером в "Кюхле" Тынянов упоминает Грибоедова:
"Засыпая, он назначал на завтра, что вспоминать.
Лицей, Пушкина и Дельвига, Александра (Грибоедова)..."
"У Вильгельма и праздники: именины друзей, лицейские годовщины.
В особенности день Александра - 30 августа: именины Пушкина, Грибоедова, Саши Одоевского. Кюхля вел с ними целый день воображаемые разговоры.
– Ну что ж, Александр?
– говорил он Грибоедову.
– Ты видишь - я жив, наперекор всему и всем. Милый, что ты теперь пишешь? Ты ведь преобразуешь весь русский театр. Александр, ты русскую речь на улице берешь, не в гостиных. Ты да Крылов... Как теперь Алексей Петрович поживает? Спорите ли по-прежнему? Сердце как? Неужели так углем и осталось? Скажи, милый?"
За этими упоминаниями следуют встречи Пушкина с Кюхельбекером в "Кюхле", с Грибоедовым в "Смерти Вазир-Мухтара". И тогда повествователь неожиданно меняется: вместо Кюхельбекера и Грибоедова, через которых в обоих романах подается материал, появляется новый повествователь - Пушкин.
Тынянов сразу не открывает, что перед нами Пушкин. Он начинает с портретного намека. В обоих случаях сразу же появляются пушкинские знаки слова "быстро", "быстрый". Как всегда у Тынянова, Пушкин взят с движения. Движение всегда "быстро". "В это время вошел небольшой быстрый человек" ("Кюхля"). "Верховой в картузе и черной бурке только что переехал мост. Он быстро спускался по отлогой дороге. Поравнявшись с тахтреваном, он кивнул на ходу проезжающим и быстро спросил..." "Лошадь быстро несла человека под гору..." ("Смерть Вазир-Мухтара"). В "Кюхле" пушкинское инкогнито блюдется долго, но характерные пушкинские особенности следуют одна за другой: "стал грызть ногти", "раскланялся отрывисто", "начал что-то насвистывать", "заинтересовался игрой", "быстро полез в карман", "придвинул кресло и стал играть", проиграл 1600 рублей.
Главка о встрече Пушкина с Кюхельбекером начинается с вещей, не имеющих никакого отношения ни к Пушкину, ни к Кюхельбекеру, ни к встрече.
Станция между Новоржевом и Лугою - Боровичи. На станции ждет лошадей проезжающий. Проезжающий спал долго, проснулся, но не встает. Входит гусар. Лошадей гусару не дают. Гусар бранится. Потом перестает браниться и знакомится с проезжающим. Потом пьют чай. Потом играют в карты. Тогда входит Пушкин.
Пушкин любил карты. Тынянов использует их как манок. Лошадей Пушкину тоже не дают. Пушкин ругается со смотрителем, грызет ногти, отрывисто раскланивается, что-то насвистывает и поглядывает на игру. Потом не выдерживает, играет и проигрывает 1600 рублей. 1400 платит, а на 200 дает расписку: "По сему обязуюсь уплатить в любой срок 200 рублей. Александр Пушкин". (Предполагается, что до сих пор не известно, кто этот небольшой быстрый человек.) Отсюда повествование переходит к Пушкину, и читатель уезжает вместе с ним на следующую станцию - Залазы. Все, что происходит до конца эпизода, дано через пушкинское восприятие.