Ювелир. Тень Серафима
Шрифт:
Час крысы был мистическим временем, единым для обоих миров - реального и обратного. В этот час стрелки часов, спешащих вперед в нашем мире, и стрелки часов, возвращающихся к началу начал в обратном, совмещались, и оборотни могли войти в другую реальность и выйти ровно в то же самое время. Только в другом месте.
Не все, конечно, только самые опытные и сильные. Но прочим тоже найдется занятие, когда начнется штурм. Скучать уж точно не придется.
– Но ведь, - с сомнением протянул вепрь, - на этом пути нам встретятся Маяки.
Правитель Ледума скривился, как если бы раздавил на языке ягоду, а та оказалась непростительно
– Только не говорите мне, что отважные вепри тоже боятся Маяков, - отрезал он.
– Это просто смешно. В крайнем случае, вы можете пройти мимо них до захода солнца.
Не похоже было, что ответ лорда полностью удовлетворил Хольга, однако тот промолчал, не желая подвергать дальнейшим сомнениям храбрость своего рода. Не хватало еще прослыть трусом.
– А как же защитники города?
– вожака волков интересовали более осязаемые опасности.
– О магической защите можете не беспокоиться - внутри Ламиума у нас есть сторонники. За минуту до полуночи они выведут из строя защитную систему. Что касается солдат и стражи - это уже ваша забота. Но не думаю, что возникнет много проблем. Какой человеческий город устоит перед объединенной атакой трех древнейших родов оборотней?
Последние слова содержали скрытый вызов, не принять который означало бы уронить честь трех родов. Если, конечно, оборотням было знакомо понятие чести.
– А если изменникам не удастся отключить защиту?
– не унимался волк.
– Или в самый последний момент они откажутся от своего мятежа?
– Это будет прискорбно, - нахмурился человек.
– Но вам всё равно придется напасть. Силы Ледума поддержат вас в этом случае.
– Что это значит, лорд?
– встревожилась Саранде, впервые подав голос. Он оказался подобен ртути - мягкий, как кошачья лапка, и одновременно металлический. Тонкой незаметной струйкой он тек прямо в душу.
– Войска Ледума также будут участвовать в этой операции?
– Не совсем, - усмехнулся лорд Эдвард.
– В общих чертах, ситуация будет развиваться следующим образом. Часть боевых дирижаблей Ледума, совершающих патрулирование местности, по счастливой случайности окажется рядом с Ламиумом во время нападения. Конечно, они без промедления кинутся на помощь погибающему городу и вырвут его из лап нелюдей. По этой причине все оборотни должны убраться из Ламиума до наступления часа дракона. Все, кто этого не сделает, будут уничтожены.
Правитель замолчал, ожидая вопросов, возражений или сомнений. Сейчас для них было самое время, однако оборотни помалкивали, и одному Изначальному было ведомо, что у них на уме.
– Я отдаю вам целый город вместе с жителями, зданиями и ценностями на восемь часов, - раздельно повторил лорд Эдвард, на случай, если вожаки сомневаются в том, что верно уловили смысл его слов.
– Это большой срок. Всё это время делайте с ним, что хотите, что только сможет измыслить ваше звериное сознание. Но после часа дракона Ламиум будет принадлежать мне.
– То есть ты хочешь чужими руками прибрать еще один город, лорд?
– подвел итог Юст.
– При этом вся ярость конфедерации обрушится на оборотней, а правитель Ледума предстанет для обывателей в героическом свете.
Лорд Эдвард мысленно улыбнулся. Уже скоро расколотой на два лагеря Брионии будет не до оборотней. А новоявленному верховному лорду пойдет только на пользу на фоне внутреннего конфликта задуматься
– Я должен понимать это как отказ?
– вслух холодно вопросил лорд Эдвард, в упор глядя на Юста, кажется, взявшего на себя смелость говорить от имени всех трех родов.
– Лисы и лояльные нам меньшие кланы поддержат тебя, лорд, - предотвращая возможный острый ответ, вмешалась Саранде, прежде чем молодой вожак волков успел раскрыть рот.
– Всё будет исполнено в точности с твоим замыслом.
– Клан вепрей и все, кто зависит от нас, через два дня будут у стен Ламиума, - голос Хольга вторил голосу лисы.
Лорд Эдвард кивнул им, и все взгляды невольно обратились на молодого вожака волков.
– Волки придут, - тяжело, сквозь зубы вымолвил Юст, не решившись эскалировать конфликт.
– И приведут с собой тех, кто пожелает откликнуться на призыв верховного клана.
Глава 12
О драконах, как и о представителях любой из старших рас, в Бреонии ходили весьма противоречивые легенды, слухи и даже страшные сказки, которые для остроты ощущений любили рассказывать на ночь. Общий смысл их сводился к тому, что твари это невероятно хитрые, могущественные и вдобавок обладающие заветной мечтой человечества - бессмертием. Но если про прочих нелюдей всё же имелась какая-никакая достоверная информация, известная узким специалистам, то раса драконов по-прежнему оставалась окутана соблазнительным флёром тайны.
Что тут вымысел, а что правда, мало кто мог разобрать, так как немногие люди имели счастье лицезреть дракона и остаться в живых. Точнее, лицезрели-то, наверняка, многие, только вряд ли догадались, кто перед ними, ибо молва приписывала драконам умение принимать абсолютно любой облик, в том числе человеческий.
И надо сказать, приписывала не зря, ибо стоящий перед Серафимом представитель древнейшей расы в эту минуту внешне ничем не отличался от простого смертного.
Разумеется, если не брать в расчет глаз.
Глаза ящера были необыкновенными. Хотя бы потому, что имели разный цвет, как у иных котов. Один оттенком напоминал редкую разновидность оникса, прозрачно-коричневую с характерными для этого камня узорами, а другой - расплавленное золото вперемешку с каплями солнечного янтаря. И всё бы ничего, да только радужку золотого глаза прорезали три, а карего - целых четыре черных трещинки, сходящиеся к центру. И это вместо привычного круглого или, на худой конец, вытянутого зрачка!
Смотреть в глаза дракону оказалось странно. По ощущениям сходно с опрокидыванием, падением в бездонный колодец, аж дух захватывало. Эти глаза были старыми… нет, древними. Они были старше самого старого знания, которое только уцелело в безжалостных жерновах времени, стирающих в пыль всё сущее. Они были старше настолько, что даже самого понятия времени в них еще не существовало. Воздействие было подобно тому, какое оказывали сказочные зеркала цветных калейдоскопов. Непрерывно меняющиеся причудливые мозаики, которые никогда не повторялись, безумно разнообразные сочетания красок, попросту не встречающиеся в реальности. Всё это приводило мозг в состояние легкого шока, после которого рассудочная деятельность замедлялась и развивался эффект эйфории. Игра цвета и бликов уводила за собой, незаметно утягивала в неведомый, нереальный мир чудес…