Ювелирная лавка госпожи Таниты
Шрифт:
– Конечно, она их проведает, – Свэнья ткнула меня локтем в селезенку. – А ты не волнуйся, Танита взялась за ум и готовится к возвращению племянников в родной дом.
– Сначала я должна убедиться, что она сможет их содержать, – еще один тяжелый взгляд – по коже ровным строем побежали мурашки. – И проверить жилищные условия.
– Как скажете, – начала я, но тетка Свэнья опять перебила.
– Все там в порядке. Я уже проверила, а ты ведь знаешь, какая я дотошная.
Госпожа Меления обдала сестру холодным взглядом и первая прошествовала в ратушу.
– Давай,
Я тоже так считала. Но теперь волновалась не из-за документов, а из-за детишек, с которыми предстояло встретиться уже сегодня. Как я буду смотреть им в глаза? Как они меня воспримут?
Одни вопросы! Уверена только в том, что двойняшки обижены на Таниту. Значит, простой жизни мне не светит.
Мы дождались приема у писаря, который занимался выдачей документов. По лицам господина Тикса и госпожи Мелении было ясно, что они мечтают как можно скорее покончить со скучным делом. Эти двое время от времени принимались ворчать, мол, какая же Танита растяпа – документы прозевала. И куда ей детей?
Удивительно, тетка Свэнья даже заступалась за меня перед ними. Наверное, переживала, что у нее хотят отнять титул главной ворчуньи и право учить меня уму-разуму.
Писарь думал обо мне не лучше, чем сестра и муж Свэньи. Скучающим тоном прочел целую лекцию о том, что документы, удостоверяющие личность, надобно беречь как зеницу ока. И что таких растеряшек у него каждый день по пять человек. Ходят тут, просят, только от работы отвлекают.
О том, что выписывать документы – это и есть его работа, я напоминать не стала.
Фамилия Зорвир была ему явно знакома. Несколько секунд писарь смотрел на меня, сощурившись.
– Помню вас, помню. Это ведь я десять лет назад выписывал вам именную грамоту. Вам тогда только семнадцать стукнуло. Но все равно нужны подписи свидетелей, – он указал, где надо расписаться, а потом опустил печать на расплавленный сургуч.
Аналогом паспорта здесь была именная грамота. Чтобы заполнить ее, писарю пришлось отыскать данные о Таните Зорвир в толстом журнале. Когда процедура была окончена, я уже не знала, паниковать или радоваться. С каждым прожитым днем, с каждым событием я врастала корнями в этот мир. Становилась его частью.
Это даже было естественно, что ли. Словно я вернулась на малую родину спустя много-много лет.
– С вас один серебряный, – протянул писарь, пряча в ладони зевок.
Ну и цены! Совсем совесть потеряли в этой своей ратуше. Поняв, что мне не хватает, тетка Свэнья закатила глаза и опустила на стол перед писарем блестящую монету.
– Что бы ты без меня делала? – спросила самодовольно.
На улице мы с соседями распрощались, и я осталась наедине с госпожой Меленией. Недовольная тем, что ее драгоценное время потратили на ерунду, женщина фыркнула и спросила:
– Так ты со мной или нет?
– Конечно, я с вами. Мне надо увидеть племянников.
Как их зовут? Вроде мальчика Тимош, а девочку – Варда.
Смотрительница приюта наняла извозчика, и мы покатились по улицам Керлига. Надо бы
– Спасибо, что подтвердили мою личность, госпожа Меления, – обратилась я к ней.
– Не нужны мне твои благодарности, – она хмыкнула и уставилась в окно. – Ты лучше скажи, зачем тебе эти дети сдались? Ты не привыкла к ответственности, Танита. Жила для себя. Сейчас вот обнадежишь племянников, а потом хвостом махнешь – и поминай как звали. Упорхнешь снова в столицу, а Тимош и Варда опять без родственников останутся.
Слова этой женщины меня возмутили, но в то же время я ее понимала. Она переживала о судьбе подопечных. Дети не игрушки, нельзя их забрать домой, а потом сдать обратно в магазин или подарить друзьям, когда надоедят.
– Думаете, я испугаюсь и сбегу?
Госпожа Меления дернула плечом и поправила шаль.
– Свэнья, конечно, говорит, что ты за ум взялась, но я тебе все равно не доверяю. Растить детей лучше в полной семье, чтобы доход стабильный был. А ты, случись что, к кому побежишь?
– У меня будет свое дело, можете не сомневаться. Многие отмечали, что у меня есть торговая жилка, я не пропаду. И о племянниках позабочусь.
Она строго поджала губы.
– Ты складно говоришь, но разговорчики это одно, а дело – совсем другое. Сначала убеди меня, что справишься.
Хочет доказательств?
– Хорошо, – сказала я решительно. – Скоро моя лавка заработает и будет приносить доход. Это вас устроит?
Госпожа Меления кивнула.
– Устроит. Мы приехали, выходи. Поговоришь с Вардой и Тимошем, узнаете друг друга. Ты их даже ни разу не видела, а родной теткой зовешься. Может, эта встреча убедит тебя скорее наладить свои дела. А может, они в глаза тебе посмотрят и в приюте остаться захотят!
Здание приюта пряталось за стеной из желтого кирпича. Госпожа Меления постучала в ворота колотушкой, и через несколько секунд нам открыл мужчина в форме и мятом картузе.
Последние слова этой женщины звенели в голове, как надоедливые мошки. Возможно, я не понравлюсь детям, но им придется смириться, ведь домой-то вернуться хочется! Я не собираюсь быть для них злой теткой, но и крутить собой нельзя разрешать. Где-то я слышала, что стоит взрослому утратить авторитет – пиши пропало. Дети не будут слушаться и сядут на шею.
Почему все так сложно?
И опять проскользнула слабая недостойная мыслишка: «А может, ну это все? Получишь от оценщика деньги и уедешь туда, где Таниту никто не знает. Документы теперь есть».
Во мне говорил страх. Как бы ни храбрилась и ни настраивала себя на позитив, я боялась не вытянуть. Проколоться, выдать себя, не суметь сладить с чужими детьми и полюбить их. Боялась, что мы будем враждовать.
Только сейчас я заметила, что мои пальцы комкают подол платья. Замерев на тропинке, ведущей к крыльцу, я подняла голову. В окне второго этажа торчало любопытное девчачье лицо. Девочка прислонилась носом к стеклу и скорчила рожицу. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, а потом госпожа Меления велела торопиться.