Ювелирная операция
Шрифт:
Кавказец расхохотался, его близкие тоже улыбнулись.
– Ну ты, Крутов, даешь, как может горец жить без оружия?
– Тогда тащи все, что есть.
Сыновья и племянник поспешно вышли из комнаты, повинуясь жесту хозяина дома, и через несколько минут вернулись, сгибаясь под тяжестью полудюжины «АКМ» и большого плетеного сундука, доверху наполненного снаряженными автоматными магазинами. Младший Таймуратов кроме нескольких автоматов тащил пару одноразовых гранатометов «Муха».
Арсенал был внушительный,
– Нужно было пулемет привезти и СВД.
– Так сойдет, – успокоил его Родион. – Ты, Рахман, мишень, конечно, заманчивая, но все силы они на тебя не бросят. Слишком большой существует выбор для атак.
– Эх, Крутов, – сокрушенно покачал головой Таймуратов. – Много знаешь, да мало говоришь. Одним словом – разведчик. Ладно, давай готовиться к войне.
Подготовка заняла немного времени, входную дверь заложили массивным комодом, решетки на окнах первого этажа надежно прикрывали вход в здание. Оружие и боеприпасы перенесли на второй этаж.
Когда все приготовления закончили, Рахман один автомат протянул младшему сыну с напутственными словами.
– Вот, Юнус, и ты стал мужчиной, иди в подвал и охраняй свою мать и сестер.
Мальчик принял из рук отца оружие привычным жестом, почти как его сверстники в больших городах берут в руки теннисную ракетку или футбольный мяч.
Тишина летней ночи неожиданно была нарушена шумом приближающихся тяжелых машин. Через несколько минут на центральную площадь въехало три интуристских автобуса «Икарус».
– А вот и пожаловали «люби друзи», – произнес Крутов, снимая автомат с предохранителя.
С шипением открылась передняя дверь головного «Икаруса», и Малик Негаев, держа в руках автомат, спрыгнул на асфальт и огляделся по сторонам. Город спал безмятежным сном.
«Они даже не представляют, что их вскоре ждет», – подумал бывший милиционер, во рту стало вязко от нервного напряжения. Малик собрал слюну и с яростью сплюнул под ноги.
К этому времени из автобусов выгрузились почти все боевики. Негаев окинул взглядом свое воинство. Все как один в камуфляже, на руках чуть повыше локтя повязаны ярко-оранжевые повязки, отличительный знак. Все заранее были разбиты на пятерки и сейчас скучились в небольшие группы.
«Прямо как бараны, – с ненавистью вдруг подумал о своих воспитанниках Малик, он достаточно долго учился воевать, и теперь неожиданно понял, что в открытом бою у них нет ни единого шанса против матерых псов войны, какими сейчас напичкан весь Северный Кавказ. Мало времени было на подготовку. Но тут же сам себя успокоил. Ничего, на нашей стороне внезапность. Сейчас Негаев вспомнил, как еще совсем недавно он лично открыл боевиками входную дверь в управление по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Переведя взгляд на здание УФСБ, успокоил себя. Тогда все получилось, и теперь вырежем
Впрочем, всех резать они не собирались, в данной операции важны заложники, а не трупы.
Взмахнув рукой, Малик отдал команду к атаке. Командиры пятерок коротко отдавали приказы своим подчиненным. Четыре пятерки двинулись к усадьбе, остальные рассыпались дугой и направились к зданию УФСБ.
Боевики успели сделать всего несколько десятков шагов по площади, когда под их ногами взметнулись огненные шары свето-шумовых зарядов.
Глава 5
Операция по уничтожению сепаратистских бандформирований на территории Чечни началась.
Первый отряд, отделившийся от основной массы, перешедшей российско-грузинскую границу, уже вечером того же дня был блокирован и уничтожен. Полсотни боевиков вышли на небольшую поляну и тут же попали под шквальный огонь пулеметной засады.
Все было кончено в считаные минуты, уцелело лишь двое раненых боевиков. Присутствующие в группе спецназа оперативники военной контрразведки приступили к «горячему потрошению».
Начальник разведки объединенной группировки в Чечне полковник Максим Левенцов с интересом наблюдал за работой лучшего дознавателя СКВО. Моложавый капитан, в свое время досконально изучивший работы Павлова и Фрейда, цитирующий на память Блока и Лермонтова, а также в совершенстве владеющий тремя европейскими языками, на службе носил погоны прапорщика и играл роль туповатого мясника. За все свои перевоплощения среди коллег по тайному ремеслу он носил прозвище Оборотень.
Сейчас Оборотень вовсю лупцевал одного из пленных, приговаривая:
– Что, сука, пришел нашим пацанам глотки резать, падла… – удары были тяжелыми и глухими, как будто били кусок бездушного мяса. Лицо пленного уже напоминало кровавую маску. – Да я сам тебе башку, нет, яйца отчекрыжу и сожрать заставлю.
Оборотень выхватил из голенища сапога кинжал с узким обоюдоострым лезвием и с перекошенным от злобы лицом бросился на пленного. Двое солдат-контрактников, которые «без дела» сидели возле пленного, мгновенно бросились на прапорщика, пытаясь удержать, при этом уговаривая: – Ты что, Петрович, грохнешь «духа», прокурорские тебя самого закатают, куда Макар телят не гонял.
Раненый наконец не выдержал и завопил:
– Уберите его, я все скажу!!!.
Оборотня оттащили в сторону, а над пленным коршуном навис полковник Левенцов и потребовал:
– Говори.
– Было еще три отряда такого же количества бойцов, как наш. Один с тяжелым вооружением должен был расстрелять заставу в Шали, второму надлежало захватить Ведено, вырезать администрацию и сотрудничающих с федералами селян, потом заминировать подходы к населенному пункту и уходить обратно за границу.