Ювелирная операция
Шрифт:
Следом раздался щелчок взводимого курка.
– Секунду, – морпех поднял левую руку, прося отсрочку, и тут же правой расстегнул «молнию» своей штормовки, откинул полы куртки и продемонстрировал привязанную к животу темно-зеленую дугу МОН-50. – А здесь, – глазами Александр указал на левый кулак, – дистанционный взрыватель, установленный на размыкание.
У Пелевеса нервно дернулся кадык. Осколочная мина направленного действия МОН-50 имела почти полтысячи стальной шрапнели и уничтожала все живое в полосе тридцати метров.
– Как же так? – растерянно пробормотал Бастагин, беспомощно глядя на Пелевеса, не веря своим глазам.
– Подстраховался, – коротко ответил офицер морской пехоты.
Снаружи неожиданно загремели выстрелы, несколько раз рыкнули «калаши», затем громким продолжительным лаем залился ПКМ.
– А это что такое? – по внешнему виду контр-адмирала было видно, что он с трудом пытается сохранить остатки самообладания.
– А это мои хлопцы подстраховались.
За окном неожиданно наступила звенящая тишина, которую через мгновение разбавил рокот подлетающих вертолетов.
– А это по вашу душу, – голос Звягина звучал как приговор о высшей мере наказания.
Пелевес со стуком положил на стол пистолет, сел на раскладной стул и, вытащив пачку «Житана», закурил. Александр боковым зрением глянул в окно.
Вертушки плавно скользнули на поле и, едва шасси коснулись земли, из них стали выпрыгивать морские пехотинцы. А еще через минуту в комнату вошли трое мужчин в гражданских костюмах.
Старший из троицы представился:
– Полковник ГРУ Крутов.
Геннадий Викторович как будто вырвался из состояния полной прострации, глянув исподлобья на вошедших, спокойно спросил:
– И когда вы меня пасти начали?
– С того момента, как вы переделали запись в журнале регистрации шифрограмм, – охотно пояснил Крутов.
– Ясно, Служба есть Служба, – горько усмехнулся Бастагин, постарев за эти несколько минут лет на десять. – Никто не забыт и ничто не ускользнет от всевидящего ока. Забыл аксиому, вот и поплатился.
Крутов посмотрел на Звягина и негромко проговорил:
– Спасибо вам, старший лейтенант, вы свободны.
Морской пехотинец устало кивнул и прошел к выходу, оба капитана направились за ним следом.
Выйдя из дома, Пантелеев обратился к Звягину, как к старому товарищу:
– Ты что, Шурик, в натуре из себя шахида сделал?
– Что я, контуженный, – усмехнулся Александр и, размахнувшись, отшвырнул в сторону металлический цилиндр, который назвал пультом дистанционного подрыва. – Понты, так сказать, навел тень на плетень.
Выйдя на поле, где когда-то мирно жужжали трудолюбивые пчелы, собирая нектар, а теперь вольготно разместились стальные механические стрекозы, он увидел, что весь периметр самодеятельного аэропорта охраняли бойцы из роты антитеррора.
Возле огромного Ми-26 с опущенной хвостовой аппарелью выстроились грузовики. Чуть поодаль два десятка
Тут же высилась внушительная горка трофейного оружия, а рядом в неловкой позе лежал труп в малиновой пиджаке. Крупнокалиберная пуля напрочь снесла голову Леониду Варапаеву.
Контр-адмирал Бастагин сел на свободное раскладное кресло и, взяв со стола сигареты, закурил. Выпустив из ноздрей струю дыма, тихо спросил у Крутова:
– Так что, полковник, теперь меня ждет арест, суд, позор и смерть на нарах?
– Мы – военная разведка, специфическая организация. И не в наших правилах по возможности выносить сор из избы. У вас есть личное оружие, Геннадий Викторович?
– Есть. – Контр-адмирал достал из нагрудного кармана суперплоский малокалиберный ПСМ.
– Значит, у вас есть выбор. – С этими словами, не взглянув больше на Бастагина, Крутов вышел из комнаты.
Бастагин передернул затвор пистолета, вопросительно глянул на своего референта:
– Ты как, Сергей?
Пелевес сперва неопределенно пожал плечами, потом затушил о крышку стола окурок, взял со стола свой пистолет и свойственным ему ровным голосом произнес:
– Я с вами, Геннадий Викторович.
– Спасибо, Сергей, – улыбнулся адмирал и недрогнувшей рукой направил свой пистолет на референта. – Тогда сделаем так. На счет три…
Эпилог
Целую неделю международные СМИ, как сороки в лесу, наперебой трещали о попытке захвата сепаратистами одного из республиканских центров Северного Кавказа города Нарчика.
Программы новостей пестрели кадрами с мест боев, десятки трупов боевиков, остовы сгоревшей техники, разъезжающие по улицам броневики с закованными в бронежилеты солдатами на броне.
Потом стали поступать репортажи с гор, каждый день демонстрировали уничтоженные базы сепаратистов, убитых моджахедов, захваченное у них оружие. Но это западные СМИ не интересовало, и монополия полностью отошла российской прессе.
Сообщение о гибели контр-адмирала Бастагина не вошло ни в одну из программ новостей, все-таки уровень секретоносителя.
Зато на его похороны собралось множество народа – военные, гражданские, офицеры флота и сухопутных сил. Огромное количество венков, корзины с цветами, обвитые траурными лентами со словами прощания. И все же на этих похоронах была одна странность, Бастагина хоронили вместе с его референтом, погибшим в той же операции.
Прощание с офицерами прошло в холле Главного штаба ВМФ, потом траурная процессия на десятках комфортабельных автобусах направилась на Даниловское кладбище.
Могилы были вырыты на Аллее Славы. Тяжелые лакированные гробы установили на специальные постаменты, и начался траурный митинг. В толпе то и дело раздавался шепот: