Ювелирная работа
Шрифт:
— Скажите, пожалуйста, а вы не помните, среди бывших друзей вашего мужа есть такой высокий, светловолосый, со шрамом чуть выше глаза? У него еще родинка рядом с левым ухом, большая такая, темная.
— Так это Валерка Грачев, — узнала по описанию Занозина. — Только какой он друг? Он же молодой совсем. Почти лет на двадцать помоложе Василия был. Так, крутился тут частенько. Бывало, зайдет: «Дядь Вась, помоги в том, подскажи это». Вася — он молодежь-то очень любил. К нему часто обращались. И мальчишки, и те, которые постарше: то велосипед посмотреть, то мотоцикл.
— А у квартиранта вашего на лице никаких отметин нет? К примеру, следов от порезов? — Подозрение Ларисы лопалось как мыльный пузырь.
— Не замечала. Нет вроде. Да Валерка это, я вам говорю! Точно он! — не унималась женщина, подталкивая Ларису в нужном направлении, словно находилась в полной уверенности по поводу того, кто ей нужен. — Я его больше десяти лет знаю хорошо, и когда совсем пацан еще был, тоже не раз видела.
— Хорошо, а что это за Валерка? Чем он занимается? Где живет?
— Чем занимается, не знаю. Не могу сказать… Он тоже только что освободился.
«Что же у нас за страна такая? — изумилась Лариса. — Неужели и в самом деле, как утверждают некоторые солидные мужи в средствах массовой информации, половина населения, или что-то вроде того, сидит за решеткой?»
Но Галина Григорьевна, по-видимому, не видела в этом ничего странного. И спокойно продолжала отвечать на заданные Ларисой вопросы:
— Где живет? А пес его знает! Может, у Любки у своей живет, а может, дома. Только я у него в гостях ни разу не была. Так что, извините, помочь ничем не могу.
— А когда Валерка освободился?
— В середине мая. Он как раз почти сразу ко мне и пришел…
И тут женщина с крестьянской внешностью и приметными манерами базарной торговки словно поперхнулась:
— Слушайте, а ведь он меня про дачу расспрашивал, я вспомнила.
— О чем именно? — оживилась Лариса.
Она сама уже бесповоротно уверовала в то, что Валера Грачев — именно тот человек, которого она четвертый день разыскивает. Все совпадает — и приметы, и время его появления в городе. Что ж, видно, бывший заключенный решил как следует отметить свое возвращение на тарасовские улицы. Не пошел урок впрок.
— Спрашивал меня, где она, то есть дача. Как ее найти? А я ему и говорю: дачу, мол, уже год как продала. Говорю, тебе зачем? А он мне: «Инструмент какой-то Василию оставлял, еще тогда, до того, как он сел, забрать хочу, нужен он мне». Василий вроде бы сказал ему, где этот самый инструмент оставил. Он ведь с ним вместе сидел, в одном бараке.
— Как, и он тоже? — Лариса просто и не знала, что и думать. Удивляться или смеяться? Сегодня положительно был вечер неожиданностей.
— И он, — Занозина кивнула головой, будто страшно боялась, что Лариса ей не поверит. — Только он всего два года получил. В позапрошлом году сел, а в этом вышел.
— Ну и что?
— И все. Больше он не заходил.
— Так, значит, как его найти, вы не знаете?
— Не знаю, — призналась Галина Григорьевна.
— А какие-то
— К мужу когда ездила на свидание, так он меня попросил. Сказал, что Валерке нужно весточку ей передать. Она тут недалеко живет, почти на нашей улице, туда подальше, ближе к Волге.
— А где это? Вы адрес помните? — нетерпеливо спросила Лариса.
— Адрес уже не помню. Зачем он мне? Но объяснить могу, — пообещала Занозина и, как могла, растолковала Ларисе, что и где. — Она в «полосатых» домах живет.
Лариса уже собиралась было уходить, окрыленная новой ниточкой в своем расследовании, но тут отдернулась белая занавеска и дверной проем кухни заполнил собой атлетического сложения жгучий брюнет.
Хотя лицо у него было русское, в повадке двигаться и держаться чувствовалось что-то неуловимо азиатское. И еще он чем-то смахивал на артиста. Густые черные волосы. Правильные черты лица, горделивая осанка. Вот только глаза все портили, нарушая общее приятное впечатление: взгляд был хищный, острый и ощущался почти физически. Будто тебя кто-то сверлит или режет пополам остро отточенной бритвой. Было в этих глазах нечто птичье, ястребиное. Так, наверное, высматривает свою беззащитную добычу хищник, взлетев высоко в небо над открытым бескрайним полем.
— Здравствуйте, — громко сказал обладатель ястребиных глаз, увидев Ларису.
— Сейчас ужинать будем, — оповестила Галина Григорьевна человека с птичьим взглядом, который спокойно прошел мимо женщин в другой конец дома.
«Наверное, это и есть квартирант», — подумала Лариса.
— Ну, спасибо вам большое. Извините, что отняла у вас столько времени, — рассыпалась в любезностях перед базарной торговкой Лариса Викторовна. Оставалось разве что ножкой шаркнуть, присев в глубоком реверансе.
— Давайте с нами ужинать, — предложил вновь возникший перед Ларисой человек со взглядом ястреба-стервятника, неожиданно расплываясь в доброй, любезной улыбке.
— Нет, благодарю вас. Меня, знаете ли, дома ждут, — отказалась Лариса.
— Что ж, как угодно. Хотя вы зря отказываетесь. Это я вам как знающий человек говорю.
Однако Лариса предпочла распроститься и с хозяйкой дома, и с только что возникшим квартирантом, явно понимающим толк в еде.
«А он, как видно, человек общительный, жилец этот. Чем-то смахивает на моего Евгения, — подумала Лариса, пересекая двор. — Такой при случае за словом в карман не полезет. Да и от избытка комплексов, видно, не страдает».
Теперь на очереди у Ларисы была Любка. «Синенькая юбочка… Либе-ли… Аморе-аморе», — вдруг пропела она в салоне своей машины.
«И все-таки интересно, кто бы это мог быть? — продолжила она свои размышления, вспомнив о происшествии с пулей и последовавшим за ним телефонным звонком. — Неужели Грачев, который так сильно обеспокоился ее появлением во дворе дома номер шестьдесят четыре? И как в таком случае он мог узнать, где я живу? Что-то я не заметила, чтобы за мной следили».
Словом, загадок пока было много.