Ювелирные сокровища Российского императорского двора
Шрифт:
Остальную (большую) часть ювелирной коллекции Марии Федоровны продали, а вырученные деньги поделили согласно воле Марии Федоровны и в соответствии с общеимперскими юридическими нормами. В завещании Марии Федоровны есть упоминание об этом: «Деньги, приходящиеся им [688] от продажи моих бриллиантов, обеспечены за ними моим завещанием». Кроме этого, в разделе, где императрица отписывает ряд вещей своей дочери Анне Павловне, есть упоминание: «Любезной дочери моей Анне, кроме приходящихся на ее долю бриллиантов…».
688
Речь идет о дальних европейских родственниках.
Следовательно, судьба ювелирной коллекции императрицы
Во-первых, незначительная ее часть завещалась «адресно», о чем мы подробно рассказали. При этом некоторые ювелирные вещи передавались «в казну», т. е. входили в список коронных бриллиантов после смерти их владельцев.
Во-вторых, часть уникальных ювелирных изделий сразу же передавалась в Бриллиантовую комнату для их включения в опись коронных бриллиантов. В описи 1838 г. есть упоминания об этих вещах. «Вещи бриллиантовые, поступившие после блаженные памяти Государыни императрицы Марии Федоровны в число коронных бриллиантов в 1829 году»:
1. № 606. Диадема из шести колосьев в середине белый сапфир и 37 мелких груш индийской грани (21 408 руб.);
2. № 607. Широкая повязка в двух частях (18 342 руб.);
3. № 608. Колесо ордена Св. Екатерины (7728 руб.);
4. № 609. Орден Св. Александра Невского (870 руб.);
5. № 610. 26 солитеров от колье при оных замочек золотой с одним шатоном на финифти [689] .
В-третьих, большая часть ювелирной коллекции делилась между детьми Марии Федоровны, при этом большую часть «женской коллекции» получили дочери императрицы.
689
РГИА. Ф. 468. Оп. 43. Д. 1025. № 606–610 // Книга Коронных брильянтов, брильянтовых вещей и жемчугов.
В-четвертых, некоторую часть ювелирной коллекции продали и вырученные деньги распределили преимущественно между иностранными родственниками.
Николай I, напомним, написал свое первое официальное завещание как император 21 июня 1831 г., перед поездкой в Москву, охваченную холерой. Императору тогда было 35 лет. Первым пунктом завещания он передавал «Любезнейшей жене моей» дачу «Александрия» с приписанными имениями в Гдовском уезде и дачу «Знаменская» близ Петергофа. [690] Потом завещание дважды переписывалось, собственность перераспределялась, но большая часть по-прежнему отходила жене и старшему сыну. При этом старший сын наследовал недвижимость после смерти матери. Примечательно, что завещание Николая I затребовал в Гатчину 15 октября 1892 г. император Александр III, который внимательно ознакомился с ним. Его прежде всего интересовало, как его дед обеспечил материальное благосостояние своих дочерей.
690
РГИА. Ф. 468. Оп. 46. Д. 103. Л. 1 // Завещание Николая I.
Это было первое официальное завещание Николая I. Потом в 1844 г. он его дополнил и переписал. Однако самая первая проба пера в этом печальном жанре у Николая Павловича была отмечена еще в 1824 г. И к этому его подтолкнули именно денежные дела. Дело в том, что путешествуя по Германии в 1821 г., Николай Павлович и его жена Александра Федоровна в местечке Спа приобрели «нитку жемчугу» из 31 жемчужины. Тогда же молодые супруги купили у ювелиров Дюваля и Сегена жемчужные серьги. Видимо, это была самая крупная покупка молодой четы за все время их супружества.
О стоимости этого жемчужного набора свидетельствуют данные по оценке каждой из 31 жемчужины. Самая крупная жемчужина, весившая 16 1/4 карат, стоила 10 562 руб. Далее по мере убывания следующая жемчужина в 13 1/2 карат – 7015 руб., затем жемчужина в 12 5/8 карат – 6060 руб. и так далее. В конечном итоге всю жемчужную нитку в 31 зерно оценили в 95 951 руб. Так же оценили и жемчужные серьги: «Одна пара серег из двух плоских жемчужин осыпанных розами с подвязками, состоящими из двух продолговатых жемчужин, в коих весу 58 крат состоит». Серьги оценили в 29 000 руб. [691] Соответственно стоимость всего жемчужного убора составила
691
РГИА. Ф. 524. Оп. 1. Д. 13. Л. 3 // Акт о порядке наследования драгоценностей Великой Княгини Александры Федоровны, с приложением оценочной ведомости их. 1824–1859 гг.
Три года спустя, в августе 1824 г., супруги решили составить документ, который по своей стилистике очень походил на завещание. При этом Николаю Павловичу было только 28 лет: «…сим добровольно разсудили за благо постановить следующее… принадлежали после нас старшему сыну; по смерти его наследует их старший же его сын; когда же не будет он иметь детей мужского пола, то и жемчуг, и серьги должны принадлежать второму нашему сыну (если будем еще иметь сыновей) с тем, чтобы сие наследство всегда переходило по прямой линии ко старшему в нашем роде мужска полу, до тех пор, пока он не пресечется… 24 апреля 1824 г.». [692]
692
РГИА. Ф. 524. Оп. 1. Д. 13. Л. 2 // Акт о порядке наследования драгоценностей Великой Княгини Александры Федоровны, с приложением оценочной ведомости их. 1824–1859 гг.
Примечательно, что в императорских завещаниях оговаривалось место в Петропавловском соборе, где составители завещаний желали быть похоронены, форму, в которой желали бы лежать в гробу, кольца, нательные кресты и иные предметы, которые они желали бы унести с собой в могилу. Александр II упоминал в завещании: «Крест, который получил при крещении, оставить на мне, равно и все образа и кольца, которые носил. Оставить на мне также браслет с портретом Лины [693] , который никогда меня не покидал» [694] .
693
Лиина, или Александра, – это дочь императора Александра II, умершая в детском возрасте.
694
РГИА. Ф. 468. Оп. 46. Д. 38. Л. 3 // Подлинное духовное завещание в Бозе почившего Государя Императора Александра Николаевича.
Все – даже устные – пожелания монархов пунктуально выполнялись. Так, Александра II положили в гроб в офицерском мундире лейб-гвардии Преображенского полка без всяких наград. Это было буквальное выполнение воли монарха однажды обронившего, что он не желает лежать в гробу, «как разряженная обезьяна».
В заключительной части завещания царствующие особы распределяли различные предметы, дорогие их сердцу или мемориального характера, среди родных и близких. В данном случае не шла речь о материальной стороне этих предметов, хотя многие из них были довольно дорогими.
Например, своему старшему сыну, будущему Александру III, Александр II среди прочего оставлял: «Пехотную мою шпагу, завещанную мне Батюшкою, которая подарена была ему покойным императором Александром Павловичем. Желаю, чтобы по моему примеру он надел ее в день коронации. Кавалерийскую саблю Батюшки, которая находилась на его гробе, и он постоянно носил с Казачьим генеральским мундиром. Она подарена была ему Цесаревичем Константином Павловичем. Пехотную саблю мою, с надписью на клинке: пожалована Государем Императором 2 мая 1837 г., которою Батюшка благословил меня перед путешествием по России. Палаш мой, подаренный мне женою в день коронации в Москве 1856 г. Все мундиры, ордена и туалетные вещи, принадлежавшие Батюшке, хранящиеся у меня в Кабинете Зимнего Дворца. Чернильницу с серебряным колокольчиком, из того же кабинета, принадлежавшую Императору Александру Павловичу, из которой я подписал Манифест об освобождении крестьян 19 февраля 1861 г. Бюро для писания стоя, оттуда же, принадлежавшее императору Александру Павловичу с серебряным бюстом Петра Великого» [695] .
695
РГИА. Ф. 468. Оп. 46. Д. 38. Л. 4 // Подлинное духовное завещание в Бозе почившего Государя Императора Александра Николаевича.