Ювелирные сокровища Российского императорского двора
Шрифт:
Драгоценные вещи на листах №№ 15, 16 и 18 находились частью у великого князя Михаила Николаевича. Относительно драгоценных вещей по рисункам № 5 и № 17 ювелиры Болин и Кехли никаких сведений дать не могли [710] . Так в 1906 г. закончилась эта история, которая началась в 1861 г.
В мае 1880 г. умерла императрица Мария Александровна. Вскоре вскрыли духовное завещание умершей, утвержденное Александром II еще 15 мая 1867 г.
По традиции в статье № 2 «Собственность» были определены наследники недвижимости, которой на правах частной собственности владела императрица. Распределение происходило «по примеру прежних лет»: дача «Александрия» отошла цесаревне Марии Федоровне; имение «Ливадия» – к цесаревичу Александру Александровичу; подмосковное имение «Ильинское» отходило к сыну Сергею Александровичу.
710
РГИА.
Часть вещей по традиции распределялась между родными и близкими. Например, великий князь Сергей Александрович среди прочего по завещанию матери получил: браслет с портретом Александра II в Преображенском мундире с надписью «1840 – 4 апреля 1850 г.»; браслет с большим рубином, бриллиантами и жемчугами, с подвесками на золотой цепочке (подарок от Александра II в день крещения Сергея); запонки с надписями и портретами детей – подарок от детей в день серебряной свадьбы матери и отца.
Великий князь, получив драгоценности, буквально сразу же приказал разломать «браслет с большим рубином» и изготовить перстень, в него и вставили «большой рубин». Этот перстень Сергей Александрович подарил младшему брату Павлу Александровичу, который в сентябре 1880 г. отмечал свое совершеннолетие (20 лет) [711] .
711
Великий князь Сергей Александрович Романов: биографические материалы. Кн. 3: 1880–1884. М., 2009. С. 34.
Императрица Мария Александровна была искренне верующим человеком, поэтому в ее завещании определялась и судьба наиболее дорогих для нее икон. Так, Икону Божией Матери, которой Марию Александровну благословляли при ее обручении, и икону Св. царицы Александры «с обозначением времени рождения умершей дочери Александры» она завещала «поместить у моей гробницы» [712] .
К сожалению, систематизированных сведений о судьбе ювелирной коллекции императрицы Марии Александровны на сегодняшний день не имеется.
712
Великий князь Сергей Александрович Романов: биографические материалы. Кн. 2: 1877–1880. М., 2007. С. 230.
Таким образом, материалы завещаний дают нам конкретное представление не только о той недвижимости, которую из поколения в поколение передавали российские венценосцы, но и о том мире вещей, который их окружал и который давно развеяло время «железного века». Кроме этого, именно завещания дают нам представление о тех вещах, которые были особенно дороги для членов российской императорской семьи и которые они распределяли среди своих родственников. В контексте исследуемой темы особенно интересны следы давно утраченных ювелирных коллекций российских императриц. Пожалуй, только материалы их завещаний дают нам возможность хотя бы в первом приближении реконструировать структуру этих коллекций.
Ювелирный криминал в императорских резиденциях
В жизни императорских резиденций бывало всякое. Одной из сторон жизни имперских резиденций, населенных сотнями людей, были периодические скандалы, связанные с кражами. С одной стороны, кражи, как таковые, были исключены в парадной императорской резиденции, обслуживавший персонал которой тщательно подбирался. С другой стороны, люди оставались людьми даже в императорской резиденции, и за стопятидесятилетнюю историю Зимнего дворца и других императорских резиденций в них бывало всякое. Безусловно, эти скандалы не афишировались, но администрация дворцов, как правило, использовала их для примерного публичного наказания виновных и дальнейшего совершенствования правил повседневной жизни придворных служителей. Мы остановимся только на дворцовом криминале с ювелирным оттенком.
Одно из первых дворцовых криминальных дел в имперский период истории России связано с подготовкой коронации Екатерины I Алексеевны в 1724 г. Суть дела состоит в следующем. В 1724 г. ювелиру Яну (Иоганну) Роконти поручили ответственный заказ – изготовление застежки к коронационной мантии колоссальной стоимости в 100 000 руб. Через некоторое время после начала работы ювелир заявил, что камни у него украдены некими людьми, сказавшими, что они посланники князя Меншикова. По словам ювелира, его увезли за город, отняли убор, раздели, избили и связанного бросили в лесу. Но обман раскрылся, и Роконти жестоко наказали в соответствии с национальными традициями. Эта история
713
Лопато М.Н. Ювелиры старого Петербурга. СПб., 2006. С. 16; Кузнецова Л.К. Петербургские ювелиры. Век восемнадцатый, бриллиантовый… СПб., 2009. С. 73.
Через несколько лет, в 1731 г., в Москве из дома новоиспеченной императрицы Анны Иоанновны украли янтарные вещи [714] .
Иногда потери драгоценных вещей были так значительны, что проблему пытались решить на уровне высочайших указов. Это касалось, конечно, только ювелирных потерь первых лиц империи. Неоднократно такие эпизоды бывали в царствование императрицы Елизаветы Петровны. Например, в декабре 1749 г. состоялось устное высочайшее повеление «о поручении главной полицеймейстерской Канцелярии разыскать бриллиантовый убор, утерянный ЕЯ ИМПЕРАТОРСКИМ ВЕЛИЧЕСТВОМ 4-го сего декабря, при проезде Ея от Смольного двора к Зимнему дворцу, и о выдаче нашедшему оный знатного награждения» [715] .
714
Ф. 467. Оп. 4. Д. 984. Л. 1 // О краже из дома императрицы Анны Иоанновны янтарных вещей. 1731–1734 гг.
715
Лопато М.Н. Ювелиры старого Петербурга. СПб., 2006. С. 207.
Такие указы периодически повторялись. Так, в феврале 1755 г. императрица вновь утеряла бриллиантовую вещь, и поэтому состоялось «Высочайшее повеление о разыскании потерянного ЕЯ ИМПЕРАТОРСКИМ ВЕЛИЧЕСТВОМ накануне в доме действительного камергера Ивана Ивановича Шувалова, с головы „тринценеса“ или трясидла с большим бриллиантовым камнем и о выдаче награждения за доставление такового» [716] . Подобные вещи, как правило, терялись на придворных балах или маскарадах. Драгоценности крепились на париках, что само по себе было не очень надежно, и их утеря в горячке развлечений ощущалась не сразу.
716
Там же. С. 208.
При Елизавете Петровне, периодически издавались довольно странные указы, в которых присутствовала «доля малая» драгоценных металлов. Например, в январе 1749 г. императрица попыталась пресечь болтовню во время церковных служб довольно оригинальным способом. На лиц, «разговаривающих в церкви, во время богослужения», предполагалось надевать металлические ящики (!!!). В именном указе сказано: «Во время божественной службы в придворной ее величества церкви, ежели кто какого чина и достоинства ни был, будет с кем разговаривать, на тех надевать цепи с ящиками, какие обыкновенно бывают в приходских церквях, которые для того нарочно наказать сделать вновь: для знатных чинов медные позолоченные (курсив наш. – Авт.), для посредственных белые луженые, для прочих чинов простые железные» [717] .
717
Волков Н.Е. Двор русских императоров в его прошлом и настоящем. М., 2001. С. 26.
Когда ювелирные изделия теряли простые жены сановников, об этом сообщалось только в «Санкт-Петербургских ведомостях» с обещанием награды нашедшему. Например, после одного из маскарадов 1769 г. в Зимнем дворце потеряли «сережную маленькую подвеску с мелкими розами». В ноябре 1788 г. графиня Анна Ивановна Толстая потеряла «на балу цесарского посла с головного убору бриллиантовый колос, оправленный в серебре, вызолочен и низанный в три ряда, в каждом по 12 гнезд». В газетном объявлении просили нашедшего украшение доставить его «Ее Светлости Принцессе Барятинской» и получить за то «пристойное награждение» [718] .
718
Лопато М.Н. Ювелиры старого Петербурга. СПб., 2006. С. 230, 247.