Ювента
Шрифт:
– Пока, Юр – извиняющимся тоном ответила Зоря, которой сейчас было откровенно жаль вожатого. – До вечера.
– Покеда, родная – бросил Макар в спину уходящему блондину. Вид у него был ехидный и довольный.
Как только Юра отошел от них на значительное расстояние, Зорю всё же прорвало на эмоции.
– Какого, извините, хрена ты к нему лезешь?! – зашипела напарница, попутно пнув обидчика. – Юрка нормальный парень, а ты его всё время дрючишь. То на мероприятии плечом бортанешь типа “случайно”, то шутки дурацкие в его сторону говоришь. Он тебе не отвечает просто потому, что он умнее и воспитаннее,
– Не сомневаюсь – усмехнулся Мак, который явно не воспринял сказанное всерьез.
– Тогда какого фига ты делаешь, а? Тебе сильно скучно? Или как? Что происходит?
– Он лапочка, душка и красавец – на том и сойдемся, Зорь…
– Вот же ты скотина… Продуло тебя, что ли?
– Нет. Просто и так ясно, что ты тоже в фан-клубе “Малинки” состоишь. Смысл тебе что-то объяснять?
– Еренуду всякую несешь, ну правда. Юру любят не потому, что он красавчик, а потому, что он умный, смышленый и добрый, в отличие от кое-кого, не будем показывать на тебя пальцем.
– Да-да…
– Он отзывчивый, внимательный, любит помечтать. – продолжала Зоря. – Даже в Арктике был, потому что стремился туда попасть. А ты его чморишь черт знает за что. Завидно, что ли?
– Интересно, чё он там делал – пингвинам залупы стриг? – перебил монолог в защиту Юры Макар.
– Вот вообще не смешно ни разу.
– Главное, что мне смешно.
– Ага. Ты просто сам не дотягиваешь до его уровня, вот и бесишься. Пытаешься его задавить таким образом, чтобы хоть как-то себя выше поставить…
– Не будь ты дурой, Зорь! Да всем же чихать на его “заслуги”! Его любят, его ХОТЯТ, потому что он светловолосый красавец с шикарной улыбкой. Понимаешь? И…так… МАША! ОТДАЙ ТЫ ЕМУ УЖЕ ЭТОТ БАШМАК! НОСКИ ЕМУ САМА ШТОПАТЬ БУДЕШЬ! РАЗОШЛИСЬ В РАЗНЫЕ КОНЦЫ ПЛОЩАДКИ, БЫСТРО! ЧТОБЫ Я ВАС ВМЕСТЕ НЕ ВИДЕЛ! БЕГО-О-О-М!
Шелудивые пионеры, понимая, что с вожатым лучше не спорить, прекратили балбесничать и разошлись в разные стороны. И только после этого Макар смог продолжить:
– Без разницы, сколько он там дней провел, ночуя в палатке на морозе, или сколько иностранных языков знает его сочный рот. Он красивый, и это его главное достижение…
– Неправда.
– Правда! Была бы у него внешность твоего горбоносого мачо, на него бы и взгляда никто не бросил. Поэтому не надо тут сказки рассказывать, не первый год на свете живу.
Вожатых обступило неловкое молчание.
Макар не совсем понимал, с чего вдруг его так расперло открыть своей напарнице глаза на секрет успеха Юры. Но хуже всего было то, что в пылу своего спича он сдуру задел еще и парня Зори, что напарница вряд ли пропустила мимо ушей.
Не так давно он с трудом добился от Зарины показать фотографию ее ухажера, о котором девушка случайно упомянула в один из вечеров и с которым она, по ее же словам, встречалась уже больше двух лет. В подробности их отношений Мак вникать не стал. Вместо этого тут же выдумал парню прозвище “еврейчик” за его нос с горбинкой, загорелый оттенок кожи и кудрявые волосы, и с тех пор про себя стал называть его только так. Кликуха показалась вожатому не только остроумной, но еще и здорово его забавляла, однако озвучивать ее вслух и порадовать своей оригинальностью напарницу он до сих пор так и не решился.
Сейчас же Макару хватило
– Зоря…сорян. Нравится мне твой пацан, но с Юрой же…
– Моего “пацана” зовут Ян – это первое. Второе – Макар, не все вокруг такие, как ты. Возможно, отдельные пещерные индивидуумы твоего поколения еще и судят людей по внешности, но нормальные люди судят себе подобных по поступкам. Ну или хотя бы стараются так делать. За всех говорить не буду… Ну а Юру любят не потому, что он симпатичный, а потому, что он ведет себя нормально, в отличии от некоторых.
– Ну-ну…
– Что? Не нравится? А ты бы лучше прислушался. Если б он делал как ты – нажирался бы до косых ног, дымил как паровоз и всех подряд кошмарил – то и на него бы тоже все показывали пальцем и обходили кружными путями. Но нет – ты лучше будешь до него докапываться, потому что он, видите ли, красивый и ему внимания перепадает больше, чем тебе…
– Это факт. Отрицать его тупо.
– Тупо в твои года унижать человека за природный дар. Он таким родился, и что теперь? У него хотя бы хватает ума свою красоту поддерживать, не отравляя себя всякой херней. А это, между прочим, тоже уметь надо… Ой, короче – иди ты в жопу со своими “фактами”! Всё равно ведь не услышишь. Ты просто ему завидуешь, вот и лезешь на стенку…
– Чего?!
– Что слышал! Со слухом проблемы? Иди обратись к врачу. Кошмар… А я ведь тебя еще защищать пыталась…
– Ты? Меня? И когда сие случилось?
– Когда остальные недавно твою персону в Охотничьем домике мусолили. Я им еще пыталась что-то возражать, старалась не судить жестко, обращала внимание и на хорошее. Зря старалась, похоже… Ты и вправду такой, каким тебя все представляют.
– А я тебя об этом и не просил, если уж на то пошло. В защите не нуждаюсь, не маленький.
– Знаю. Но теперь, даже если попросишь, не стану за тебя впрягаться. Пусть говорят, что хотят. Ты в любом случае этого заслуживаешь. Блин, хорошо, что скоро смена закончится – надоело мне за тебя краснеть. Сам же тупишь, и сам же себе могилу и копаешь.
Мак промолчал, скрепя зубами. Ему вдруг стало стыдно. Даже слишком. А испытывать стыд он очень не любил, и потому в такие моменты начинал злиться еще сильнее. В данном случае – злился он уже на себя любимого.
Парадокс.
“Завидую?” – повторял фразу напарницы у себя в голове Макар. – “Нет! Ну здесь-то она точно не права! Ведь не права же?”.
– Я пошла на столы накрывать – бросила Зоря, поднимаясь с лавки. – Сможешь отряд на обед привести? Корона, надеюсь, не упадет?
– Смогу, не переживай.
– Хорошо. И кстати – пингвины в Арктике не обитают. Если уж не знаешь, то хоть не выпендривайся.
Они ждали долго. Дольше, чем нужно было…
Вожатые восьмого, седьмого, шестого и пятого отрядов безнадежно дожевывали последние корки хлеба в надежде на то, что их запоздалый обед подоспеет к ним с минуты на минуту. Валера допивал уже вторую кружку чая, чтобы хоть как-то заполнить пустующий желудок, а Макар, действуя всем на нервы, игрался с вилкой, подкидывая ее снизу-вверх.