Южная страсть (Черная маска)
Шрифт:
— О чем вы говорите?! Это же Рэнни!
— Это человек, который нашел письмо, оставленное вами в дупле, Летти.
Она смотрела на него в полном замешательстве. Возможно, с формальной точки зрения он и прав, но ведь должно быть какое-то другое объяснение! Летти повернулась к Рэнни:
— Скажите Томасу, почему вы приехали сюда. Скажите, как вы узнали об этом.
— Я приехал, потому что нашел письмо, — сказал Рэнни спокойно.
— Да, но как? Как вы нашли его?
— Я видел, как вы шли к пруду, пошел за вами.
Летти повернулась к Томасу:
— Ну конечно! Рэнни был со мной, когда я первый раз использовала дупло, чтобы связаться с Шипом. Вот видите, как все просто!
— Я не так в этом уверен. С моей точки зрения, здесь слишком много совпадений. Мне придется забрать его. Летти схватила его за руку:
— Томас, нет! Пожалуйста!
Полковник убрал ее руку со своего рукава; его голос был тверд:
— Я обязан арестовать его по долгу службы, Летти. Сожалею, но мне придется это сделать.
Рэнсом смотрел на Летти и думал, что его поражение почти стоит того, чтобы услышать, как она умоляет за него Томаса Уорда. Он ни в чем не винил Летти: любая женщина на ее месте бросила бы ему в лицо обвинение в гибели Джонни. Конечно, она могла бы сначала потребовать объяснений, прежде чем передать его в руки федеральных властей. Собственно, этого он и ждал сегодня ночью. Но он переоценил силу их взаимного физического влечения и недооценил муки ее совести. А ведь он же хотел покончить с тем фарсом, который перед ней разыгрывал. Он с нетерпением ждал, когда сможет сбросить маску, которая была на нем так много лет, когда сможет наконец предстать таким, какой он есть на самом деле. Оказалось, ему придется еще походить в этой маске — во всяком случае, пока она будет ему служить.
Полковник снова дал команду. Рэнни схватили, развернули и вывели за дверь. Следом потянулись остальные солдаты. В сарае остались только Томас и Летти.
— Вы уверены, что с вами все в порядке? — нахмурившись, спросил полковник.
— Да. — Голос ее был холоден.
— Хорошо. Я бы очень не хотел, чтобы вы из-за этого хоть как-нибудь пострадали.
— Я в полном порядке.
— Думаю, мне не надо еще раз повторять вам, как высоко армия Соединенных Штатов ценит вашу помощь.
— Не надо. Мне это хорошо известно.
Томас взял Летти под руку, вывел наружу и помог взобраться на лошадь. Некоторое время они ехали молча, потом полковник не выдержал:
— Черт возьми, Летти, я только выполняю свою работу!
— Это я понимаю. Чрезвычайно важно не дать такому опасному человеку, такому свирепому убийце свободно разъезжать по округе.
— Он может оказаться именно таким.
— Рэнни? Этот ребенок, который не способен проткнуть бабочку булавкой?
— Будьте рассудительны! Я должен во всем этом разобраться.
— Конечно.
— Вспомните, Летти: он был солдатом, сорвиголовой, он играл в любительских
— Вот именно — был! С тех пор все очень изменилось, и прежде всего изменился он сам.
— Не забывайте, пруд Динка находится рядом с домом. Шип по меньшей мере один раз появлялся прямо в Сплендоре. Вы сами там его видели.
— Да посмотрите на него! — прокричала Летти. — Его же можно принять за архангела Гавриила!
— У Гавриила есть меч.
— А у Шипа нет меча, и Рэнни — не Шип!
— Вам, конечно, лучше знать, ведь вы видели этого человека. А может, сейчас, когда вы увидели его без грима, вы передумали?
— Почему вы так убеждены, что он — Шип? Вам что, обещали повышение, если вы его поймаете?
Томас выпрямился в седле, подобрал поводья. Когда он заговорил, слова звучали резко:
— Надеюсь, когда мы будем говорить с вами утром, вы будете вести себя более разумно. Ну а дальше нам не по дороге. Я выделю человека проводить вас домой.
Он уезжал. Вместе со своим пленником. Летти поспешно прикоснулась к его руке:
— Я прошу прощения за свои слова. Пожалуйста, помните о гостеприимстве, с которым вас и ваших людей встречали в Сплендоре, Помните и не держите зла!
Отряд ускакал. Летти со своим сопровождающим медленно поехали к переправе через Ред-Ривер у Гранд-Экора.
Провожатый распрощался с ней у ворот Сплендоры. Соскочив с лошади, Летти открыла ворота, прошла по дорожке и поднялась по ступенькам. Она надолго задержалась на веранде, вдыхая ароматный воздух. «Нигде, — подумала она, — не пахнет так, как в Сплендоре».
Ветер затих, над садом висела звенящая тишина. Летти чувствовала, как ее обволакивает со всех сторон эта южная летняя ночь. Но дом за ее спиной, в котором больше не было Рэнни, казался пустым.
«Думай, Летти!» — сказала она себе, пытаясь припомнить доказательства невиновности Рэнни. Он был здесь, в Сплендоре, когда Шип совершал свои преступления. У него болела голова, он уходил в свою комнату и никуда не отлучался ночами…
Внезапно она вспомнила, как однажды ночью зашла в комнату Рэнни и не обнаружила его там. Он сказал, что был на веранде. На самом же деле он мог собираться куда-нибудь уехать, но услышал, что она вошла в его комнату, и успел вернуться.
«Нет-нет, все это глупости, — сказала себе Летти. — Рэнни был ранен задолго до того, как у Шипа возникла потребность бороться с Реконструкцией!»
Впрочем, он долго был в тюрьме, а когда вернулся домой, долгие месяцы был прикован к постели. Он мог поправиться со временем и принять решение никому не говорить о своем выздоровлении… Но она жила рядом с ним несколько месяцев, разговаривала, учила. И ничто не вызывало сомнений в том, что это человек с пораженным мозгом. Однако он провел много времени в госпитале в Вашингтоне, где были другие раненые, и он мог их изучить.