Южная звезда (с иллюстрациями)

Верн Жюль Габриэль

Подходя к руднику, Сиприен Мэрэ увидел сперва одни тележки, пустые и груженые, перемещавшиеся по дорогам между клемами. Но, оказавшись в достаточной близости к краю разработки, чтобы погрузиться взглядом в самые глубины этого своеобразного карьера, он заметил толпы рудокопов самых разных рас, разного цвета кожи, в разных одеяниях, с жаром трудившихся на дне своих участков. Были среди них черные и белые, европейцы и африканцы, монголы и кельты, в большинстве почти совсем голые или в одних полотняных панталонах, фланелевых рубахах, набедренных повязках из хлопчатобумажной ткани, покрытые соломенными шляпами, часто с украшениями из страусиных перьев.

Все эти люди наполняли землей кожаные ведра, которые затем по толстым проволочным тросам подтягивались к краю рудника при помощи узких, из коровьих шкур, ремней, намотанных на решетчатые деревянные барабаны. Там содержимое ведер

без промедления ссыпалось в тележки, а сами ведра тотчас возвращались в глубь рудника, чтоб вновь подняться с новым грузом. Эти длинные проволочные тросы, натянутые по диагонали на глубину параллелепипеда, образуемого каждым клемом-участком, придают «drydiggins», или сухим алмазным копям, совершенно особый облик: что-то вроде сигнальных нитей гигантской паучьей сети.

Сиприен некоторое время с интересом рассматривал этот человечий муравейник. Затем вернулся в Нью-Раш, где гостиничный колокольчик вскоре возвестил об обеде. Здесь он весь вечер с удовольствием слушал, как одни говорили о невероятных находках, о нищих как Иов рудокопах, мгновенно разбогатевших после первого алмаза, в то время как другие, напротив, жаловались на невезение, на алчность владельцев, на коварство кафров — рабочих рудника, кравших самые крупные камни… Здесь говорили лишь об алмазах, каратах [19] и сотнях фунтов стерлингов.

[19]Карат — дольная единица массы, применяемая в ювелирном деле; 0,2 г.

В целом люд этот имел достаточно жалкий вид, и на одного счастливого землекопа, шумно требовавшего бутылку шампанского — выпить за удачу, приходилось двадцать вытянутых физиономий, грустные владельцы которых довольствовались кружкой дешевого пива. Время от времени вокруг стола из рук в руки переходил камень, который пробовали на вес, рассматривали, оценивали, пока он в конце концов не исчезал за поясом своего владельца. Этот тусклый сероватый камень, блестевший не ярче, чем кусок кремня, принесенный стремительным потоком, был алмазом в его природной оболочке.

Ночью заполнились кафе, и те же самые разговоры, те же споры, что развлекали обедавших, разгорались с новой силой за стаканами джина и бренди.

Сиприен, однако, улегся спать пораньше — в кровати, которую ему отвели в палатке по соседству с отелем. И вскоре заснул под шум бала на открытом воздухе, который поблизости устроили себе рудокопы-кафры, и под оглушительные трубные звуки корнет-а-пистона [20] , что в публичном салоне задавал тон хореографическим забавам белых господ.

[20]Корнет-а-пистон — медный духовой музыкальный инструмент типа трубы.

Глава III

НЕМНОГО НАУКИ, ПРЕПОДАННОЙ ПО-ДРУЖЕСКИ

Молодой инженер приехал в Грикваленд отнюдь не для того, чтобы транжирить время в атмосфере алчности, пьянства и курения табака. Ему было поручено произвести топографическую и геологическую съемку некоторых районов края, собрать образцы алмазоносных пород и на месте приступить к тонким анализам. Поэтому ему прежде всего требовалось спокойное жилье, где он мог бы разместить свою лабораторию и которое могло бы служить своего рода центром его разъездов по горнорудному округу. Холм, на котором возвышалась ферма Уоткинсов, сразу привлек его внимание: поселясь здесь, достаточно далеко от лагеря рудокопов, чтобы не слишком страдать от его шумного соседства, Сиприен одновременно оказался бы всего в часе ходьбы от наиболее удаленных рудников,— так как алмазоносный округ занимал не более десяти — двенадцати километров в окружности. По счастью, выбрать один из домов, заброшенных Джоном Уоткинсом, договориться о его найме и устроиться в нем оказалось для молодого инженера делом нескольких часов. Впрочем, фермер проявил себя как человек покладистый. В глубине души он очень скучал в своем одиночестве и теперь с неподдельным удовольствием наблюдал, как рядом с ним устраивается жить молодой человек, который, конечно, доставит ему хоть какое-то развлечение.

Однако если мистер Уоткинс рассчитывал найти в своем

жильце компаньона по застолью или усердного собутыльника по части джина, то он ошибался. Едва разместившись со всем своим снаряжением из реторт [21] , печей и реактивов [22] в доме, предоставленном в его распоряжение,— и даже не дождавшись прибытия главных приборов лаборатории,— Сиприен уже начал геологические вылазки в окрестности рудника. Вечерами он усталый возвращался домой, с образцами пород, которыми оказывались набиты не только его цинковый ящик, охотничья сумка, но и карманы, и даже шляпа, он жаждал лишь поскорее броситься в кровать и заснуть, но уж никак не выслушивать старые побасенки мистера Уоткинса. Кроме того, инженер не увлекался курением и еще менее — выпивкой. Все это не очень соответствовало образу веселого дружка, о котором мечтал фермер. И при всем при том Сиприен оказался таким верным и добрым человеком, таким простым в обхождении и в душевном настроении, таким умным и скромным, что нельзя было постоянно видеться с ним и не почувствовать привязанности. Мистер Уоткинс,— возможно, не отдавая себе в том отчета,— испытывал к молодому инженеру больше уважения, чем к кому-либо другому. Если бы еще этот малый умел красиво пить! А как быть с человеком, который не потребляет ни капли джина? Так-то вот и заканчивались всякий раз размышления огорченного фермера по поводу его жильца.

[21]Реторта — сосуд грушевидной формы с длинным, отогнутым в сторону горлом, применяемый в лабораториях для нагревания и перегонки веществ.

[22]Реактив — вещество, вступающее в химическую реакцию с другим веществом.

Что до мисс Уоткинс, то у нее с молодым ученым тотчас установились отношения доброго и искреннего товарищества. Обнаружив у него отличные манеры и умственное превосходство, которого она почти не встречала в своем привычном окружении, мисс Уоткинс с поспешностью ухватилась за неожиданную возможность, представившуюся ей, чтобы пополнить свои весьма обширные и солидные знания, которые она приобрела, читая научные труды по экспериментальной химии.

Лаборатория молодого инженера, конечно, заинтересовала ее. Ей особенно любопытно было узнать все, что относилось к природе алмаза, этого драгоценного камня, который в разговорах окружающих и в торговле страны играл столь важную роль. По правде говоря, Алиса была склонна рассматривать алмазы как обычную гальку. Сиприен имел на этот счет то же мнение. Общность взглядов не могла не способствовать дружбе, которая тотчас завязалась меж ними. Можно смело сказать, в Грикваленде только они не верили, что единственная цель жизни должна состоять в том, чтобы отыскивать, гранить и продавать эти мелкие камешки, которых столь страстно жаждут повсюду в мире.

— Алмаз,— сказал ей однажды молодой инженер,— это просто углерод в чистом виде. Частица кристаллического углерода, и ничто иное. Его можно сжечь как самый обычный кусок угля, и как раз из-за этого свойства горючести удалось впервые заподозрить его подлинную природу. Ньютон [23] , наблюдавший множество вещей, отметил, что граненый алмаз преломляет свет сильнее любого другого прозрачного тела. И вот, зная, что это свойство имеется у большинства горючих субстанций, он со своей обычной смелостью сделал отсюда вывод, что алмаз «должен» гореть. Опыт подтвердил его правоту.

[23]Ньютон Исаак (1643— 1727) — английский математик, механик, астроном и физик; создатель классической механики.

— Но, месье Мэрэ, если алмаз всего лишь уголь, почему его так дорого продают? — спросила девушка.

— Потому что это очень редкий камень, мадемуазель Алиса,— ответил Сиприен,— и в природе его пока что находят в весьма малых количествах. Долгое время его добывали лишь в Индии, Бразилии и на острове Борнео [24] . И разумеется, вы прекрасно помните,— ведь вам было тогда семь или восемь лет,— то время, когда наличие алмазов было впервые обнаружено в этой южноафриканской провинции.

[24]Борнео, или Калимантан — остров в Малайском архипелаге; большая часть его принадлежит Индонезии.