Южное сияние

Гребнев Григорий Никитич

– Газетам надо запретить всякую болтовню о мятеже. Кроме того, полиция обязана тщательно очистить наши города от всех так называемых "сторонников мира". В тюрьмах хватит места для всех, кто сочувствует дезертирам.

Танголико потупил глаза. Он хотел сказать, что тюрьмы и так переполнены, но, взглянув на сердитую физиономию Фланго, промолчал.

– Наш епископ...
– торжественно начал Фланго. Задремавший было Маскарато сразу очнулся.
– ... должен публично отлучить от церкви этого попа, который примкнул к мятежникам...

– Я полагал бы, господин

генерал, что вам нужно не только ополчиться на своих пацифистов, но и вооружить против них мировое общественное мнение, - не глядя на Фланго, сказал Макчерти.
– Вы должны сказать всему миру, что этот бунт под вывеской протеста против вооружения в вашей стране организован русскими.

– Неужели это они?
– наивно изумился епископ Маскарато.

– Вам должно быть совершенно безразлично - они это или не они, - продолжал Макчерти...
– Важно, чтобы весь остальной мир был уверен, что все подобные выступления здесь у вас организованы Москвой.

Издали донеслась пулеметная пальба. Фланго тревожно взглянул на окно.

Все встали...

– Что случилось?..

Фланго обернулся к начальнику полиции.

– В чем там дело, Танголико?...

Танголико сорвал трубку телефона:

– Что за стрельба?
– запищал он.
– Немедленно выяснить! Доложить!..

Стрельба прекратилась, все утихло, но настроение участников совещания уже упало, разговор не клеился. Телефон зазвонил лишь через двадцать минут. Танголико снял трубку:

– Начальник полиции слушает!.. Что?.. Что?!.. Да вы с ума сошли!..

Он опустил трубку, обвел всех округлившимися глазами и сказал, запинаясь:

– Орли каким-то таинственным оружием уничтожил весь свой конвой и скрылся... Доктор Штук, кажется, убит...

– Проклятье!
– зарычал Макчерти и швырнул на пол еще не зажженную сигару...

* * *

В тот же день столица и ее окрестности были объявлены на военном положении. Была установлена радиотелефонная связь со всеми военными комендатурами и полицейскими управлениями периферийных городов и сел страны. На всех дорогах, ведущих к пограничной горной гряде, были расставлены военные пикеты, вооруженные пулеметами и минометами. Однако в течение всего дня и следующей ночи сведений о серебристой машине ниоткуда не поступило...

Днем Танголико примчался к Фланго.

– Ну?!..
– спросил тот, когда в дверях кабинета показалась бледная физиономия начальника полиции.
– Сколько я должен ждать?..

– Я мчался, господин генерал... Я выяснял...
– начал Танголико, глотая воздух.

– Поймали?..
– перебил его Фланго.

– Нет, господин генерал. Но мы, кажется, напали на его след. Из опроса постовых полицейских установлено, что машина, окрашенная алюминиевой краской, без номерного знака, прошла за город в северном направлении, но ни через одно ближайшее к столице село не проходила. Скорее всего Орли со своей сообщницей скрываются где-то вблизи столицы.

– Переверните вверх дном всю столицу и ее пригороды, а если будет надо, то и всю страну, но Орли приведите ко мне. Понятно вам это?..
– звенящим

голосом сказал Фланго.

– Понятно.

– А теперь расскажите мне толком, что произошло у горы Колло, - уже спокойно сказал Фланго.

– Из всего конвоя, сопровождавшего Орли к горе Колло, спасся один лишь начальник конвоя, капитан полиции Передриго Скоппец, - начал Танголико.
– Он утверждает, что полицейские были контужены какими-то лучами, исходившими из аппарата, укрепленного на крыше белой машины...

– Откуда взялась эта машина?
– с удивлением спросил Фланго.

– Орли должен был передать Штуку всю свою аппаратуру, которую его сообщники доставили на этой белой машине к горе Колло.

– Сообщники?..

– Там не было никого, кроме одной девушки. Очевидно, это была дочь Кордато.

– Ах, эта?..

Фланго вспомнил красивую девушку, чью фотографию он видел в деле № 808.

– Они усадили Штука в свою машину, а затем в их аппарате зажегся какой-то свет, и полицейские мгновенно были контужены. Штук, наверное, потом был выброшен злоумышленниками из машины. Капитан Скоппец утверждает, что при нем Штук еще сидел в машине и приказывал ему и танкисту удалиться в город.

– Дурак и трус!
– презрительно сказал Фланго.

– Он оказался в безвыходном положении, господин генерал.

– А танкист?

– Скоппец приказал ему держать белую машину под дулом пулемета, а сам отправился в город за помощью...

– Убежал?
– угрюмо спросил Фланго.

– Он один ничего не мог сделать, господин генерал, - не совсем твердо ответил Танголико.

– Арестуйте и отдайте под суд. Так что же танкист?

– Танкетка отошла подальше от белой машины, и лучи ее не достали. Но, когда мы прибыли на место происшествия, танкист Хортис был найден обгоревшим в своей танкетке. Они как-то умудрились поджечь танкетку...

– Один безоружный каторжник и девчонка?...
– с недоверием спросил Фланго.

– Все это кажется невероятным, но приходится этому верить. Медицинская экспертиза никак не может установить истинных причин катастрофы. Есть предположение, что полицейские были поражены током высокого напряжения.

– Еще не легче! Откуда там взялся ток?
– спросил Фланго.

– Электротехники говорят, что ток можно пропустить по воздуху, господин генерал. Думаю, что в этом и заключается тайна действия загадочного аппарата Орли, - неуверенно ответил Танголико.

– Откуда взялся этот аппарат?

– Орли еще при мне говорил со Штуком о каком-то своем аппарате. Думаю, что в этом и заключался его преступный план. Ему нужно было только добраться до своего аппарата и пустить его в ход...
– с виноватым видом сказал Танголико.

– И вы сделали все, чтобы он осуществил свой план!

– Без вашей санкции мы в этом деле не сделали ни одного шага, - покорно, но не без тайного злорадства ответил Танголико.

Фланго рассвирепел:

– Что Вы предприняли, чтобы предотвратить распространение слухов об этом скандальном деле?
– грозно спросил он.